Ты сторож брату твоему

Норк Алекс

В направлении, указанном Боргом, Гек увидел четырехколесную конструкцию, схожую с первыми земными автомобилями.

— Походим по центру города, а потом посидим где-нибудь, поужинаем. Пища здесь вполне для нас приемлемая.

Мимо, не обратив на них никакого внимания, прошли два кирийца, обогнала какая-то девушка.

Из переулка они вышли на большую, хорошо освещенную улицу.

Здесь уже было много публики, работали магазины, лавочки, ресторанчики. Чисто везде, внутри магазинов и забегаловок симпатичная со вкусом обстановка.

Сами кирийцы, как показалось Геку, по этническому складу слегка напоминали

индусский тип. Кожа довольно смуглая, но не очень темная, средний рост — сантиметров на десять ниже земного. Приглядевшись, Гек заметил, что в отличие от индусов, кирийцы в массе своей имеют не очень выраженный черный цвет волос, и цвет глаз у них разнообразный, попадаются и совсем светлые.

Борг, выполняя роль гида, уже минут десять рассказывал о городе и местных особенностях. Гек не особенно слушал, зная уже достаточно по материалам Космоцентра.

Многое тут напоминало рубеж двадцатого века, начало технического взлета землян. Однако планета была единой, без государственно-политического разделения, и милитаризации не знала. Это в огромной степени содействовало кирийцам в их материальном развитии, давало возможность использовать в гражданских нуждах весь общественный продукт, производимый с такими усилиями. Жаркий, влажный, по многим параметрам очень нездоровый климат планеты весьма затруднял физический труд. Ночью жара и влажность спадали, поэтому, как объяснил Борг, ночная работа и вообще ночная жизнь здесь не уступает дневному времени суток. Помимо гадкого климата — ограничено количество природных ресурсов. Точнее, все это есть, но расположено на огромных болотистых пространствах. Кирийцы с их нежной формацией там долго жить не могут, поэтому для добычи полезных ископаемых и ирригации крайне богатых и перспективных для земледелия грязевых почв требуется иной технический уровень.

— Вот этим и занимаемся, и не скрою, занимаемся успешно, — с явным удовольствием объявил Борг. Идем по верхней границе программы. В Центре, насколько мне известно, весьма довольны.

Видимо, Боргу трудно было удержаться, и он минут тридцать рассказывал о деталях помощи, различных программах по технике, прикладной химии, фундаментальным наукам и прочему. Говорил о том, что результаты превосходят все ожидания, общество развивается как на дрожжах.

— Наверно, — заметил Гек, — у вас есть основание рассчитывать на высокую оценку работы со стороны руководства?

— Надеюсь, знаете ли, думаю, что кое-чего заслужил.

Помолчав, Борг заговорил чуть доверительным тоном.

— Я ведь всю жизнь на такой работе. Начинал простым сотрудником. В семи экспедициях участвовал. В предпоследней был уже назначен начальником группы. Справился. Здесь вот работаю уже второй срок. И вы знаете, всю жизнь кому-то помогаю, а сам на Земле бываю урывками, семья восемь лет назад распалась… Может быть, тут присядем, если не возражаете? — он указал на открытую веранду большого ресторана.

Они уселись в деревянные белые кресла за круглый покрытый красивой оранжевой скатертью стол с фиолетовыми цветами в прозрачной вазе. Цветы были наподобие анютиных глазок, только раза в два крупнее, на длинных твердых стеблях.

— Да… вот надеюсь теперь окончательно перебраться на Землю. Из Центра дали понять, что мой большой и успешный опыт позволяет рассчитывать на место заместителя начальника организационного отдела в Управлении

«Содействия».

— Ого, приличный пост.

— Да, знаете ли, — Борг потрогал руками вазу, как бы примеряясь к этим будущим земным радостям. — Уже не мотаться, жить на родине. И… семьей ведь можно еще обзавестись, сорок восемь лет в наше время не так уж много, а? — он неуверенно взглянул на Гека.

— Совсем немного, — с нарочитой убедительностью ответил тот. — Скажите, а кто-нибудь еще из старого состава группы, кроме вас, на второй срок здесь остался?

— Нет, все новые. Простите, я сделаю заказ на свой вкус?

Борг повернулся к подошедшему официанту. Пожилой улыбчивый кириец внимательно выслушал его и, поклонившись, удалился.

— Не очень трудно было начинать работу с новым коллективом? — спросил Гек.

— Да как вам сказать… В профессиональном отношении, пожалуй, не очень. Тут все до них хорошо было налажено. А психологический климат был прежде несколько лучше. Народ там был постарше, одна супружеская пара… а эти… Нет, никаких серьезных претензий я ни к кому не имею, но… девицы голые в бассейне купаются, мне войти неловко. Вообще я не очень понимаю, чем они живут. Все для них смешно, все и всех вышучивают. Ваш друг тем не менее как-то с ними контактировал, а я не могу. Да и он тоже в последнее время несколько от них отгородился.

— А почему?

— Он видимо, не считал нужным жаловаться мне. — Борг каким-то странным проверяющим взглядом посмотрел на Гека, но тот с любопытством рассматривал компанию молодых кирийцев, усаживавшихся за соседний столик.

— Простите, — встрепенулся Гек, — я засмотрелся. Своеобразные здесь цвета в одежде, особенно у молодежи. Так вы говорите, Артур с кем-то не ладил?

Борг помялся.

— С Гардманом у него уже давно была взаимная антипатия, да и к Ольге в последнее время он относился, мне кажется, с неприязнью.

— Странно, мне она показалась аккуратной и исполнительной девушкой, в лаборатории все в полном порядке.

— Да, верно, но незадолго до этого несчастного случая у них был какой-то инцидент. В маленьком коллективе все, что происходит, ощущается так или иначе, но подробностей я не знаю. Наверно, сделала что-нибудь не так по работе. Вы кушайте, вот салат этот — их традиционное блюдо, попробуйте, он всем нравится. Вкусно? И ветерок здесь хорошо продувает, правда?

— Вкусно, — согласился Гек, — и хорошо продувает.

На станцию вернулись довольно поздно и сразу разошлись по своим номерам. По-видимому, остальные тоже уже угомонились.

Прежде чем лечь спать, Гек достал кейс и, устроившись поудобней в кресле, включил звукозапись вечерних посиделок.

Ничего особенного он не услышал, если не считать кое-каких деталей личных отношений, которые и так уже становились ему понятны.

Дружбы или симпатии между девицами явно не ощущалось. Каждая, не выходя за рамки собственного достоинства, старалась слегка прищемить другую. Видимо, ни та, ни другая всерьез не увлечена Гриневым, но в силу чисто женской ревности обе норовят переключить на себя внимание этого привлекательного парня. Тин в этом кокетливом треугольнике порой оказывается не причем. Но все время тужится. Ольга прекрасно чувствует влюбленность Тина и иногда ободряет его небольшими знаками внимания. А в остальном, все те же шуточки и бытовые разговоры.