Ты сторож брату твоему

Норк Алекс

Гек перевернул одну из последних оставшихся страничек, и стрелка индикатора повела себя чуть иначе. Если бы до этого он не проделал такую процедуру множество раз, то, конечно, не обратил бы на это внимание. Но глаза уже привыкли к совершенно одинаковому поведению стрелки и зафиксировали еле заметное нарушение в ее плавном движении. Гек отлистал несколько страниц назад и проделал все заново… Опять что-то не нравилось прибору именно на этом развороте журнала. Как будто некая шероховатость возникала при начале движения стрелки. Гек еще раз отлистал назад страницы… и с тем же результатом. Может быть, причина в незаметных глазу дефектах бумаги,

что-то ведь тут влияет?

Он попробовал ограничить обзор спектрографа так, чтобы туда попадала не вся страница, а ее небольшая часть… Стрелка в этом случае то вела себя спокойно, то снова проявляла тревогу. Гек еще сузил обзор. Теперь он водил объективом от края страницы к середине журнала, построчно сверху вниз. Каждый раз, когда в объектив попадал разворот, стрелка реагировала. Значит, виною всему сама середина — сочленения страниц. Он снова достал кейс.

Через десять минут возни со своим портативным инструментарием Гек пришел к несомненному выводу — между этими двумя листами были другие. И они изъяты. Вырваны после съемки. Именно после, поэтому тонкие полоски на внутреннем сгибе, не пораженные вспышкой, обнажились и были замечены чувствительным прибором.

Час от часу не легче.

По объему уничтоженные материалы могли заключать в себе один крупный эксперимент. Что это было? И почему уничтожено то, что не препятствует пониманию главного вывода Шацкого, вывода о бесперспективности кирийской расы?

Гек ощутил легкую растерянность, но тут же отогнал от себя это опасное чувство.

Может быть, Шацкий сам вырвал ненужные страницы из-за ошибки, допущенной в процессе эксперимента? Нет, едва ли можно принять такое предположение. Он не уничтожал в подобных случаях текст, а отчеркивал его сверху и снизу красным цветом и так и писал над верхней чертой — «ошибка».

Ольга?… А что она могла сделать, не зная содержания и смысла исследований Шацкого? Или она только говорит, что не знает? Впрочем, не так уж важно, сама Ольга это сделала или кирийцы, в чьих руках журналы легко могли побывать. Важно понять — чьи интересы были поставлены под удар. Не по мелочи, а по большому счету. Ведь уничтожение материалов и шпионаж могли быть вызваны одними причинами, а гибель Шацкого совсем другими, в том числе случайными. Последнее, впрочем, представляется все более сомнительным. Случилось то, что слишком многих устраивало, и нужно еще раз перебрать «своих».

У Риты и Макса мотивы пока не просматриваются, зато остальные…

Прежде всего Борг.

Вся работа Шацкого ему только во вред. Ведь она ставит под сомнение победные рапорты на Землю. Как совместить доклады об огромных успехах помощи кирийцам с их низким потенциалом развития? Как отнесутся к этому в Центре, не пересмотрят ли вместе с ними и решение о назначении Борга на желанную должность? Конечно, пересмотрят, а для такого серого службиста это равносильно жизненной катастрофе. Многие годы он шел по маленьким ступенькам, превыше всего ценил аккуратность и исполнительность, а когда реальным итогом честной правильной жизни стал высший ее служебный идеал, все оказалось под ударом — и профессиональная репутация, и будущая судьба. А ведь внутренний мир таких людей очень узок, закован в этику профессионального поведения. Бить по профессиональной репутации таких как Борг, все равно что бесчестить человека из благородного общества. Тут он не только свою карьеру спасать будет, но и достоинство, и честь. И оправдание любому поступку найдет, поскольку

видит в себе жертву обстоятельств. У таких людей в критический момент на многое рука поднимается. И не здесь ли причина конфликта Борга с Шацким, если, конечно, верить Ольгиным словам?

Дальше Тин. Парень по уши влюблен в Ольгу, а Шацкого терпеть не мог. Ревность на многое способна. Как-никак большую часть времени Ольга проводила в обществе еще молодого талантливого ученого с симпатичной наружностью и прекрасным социальным положением. И кто знает этого ученого-схимника, не заинтересовался ли он такой статуэткой?

Ну и с самой Ольгой все ясно — боязнь потерять драгоценности и быть уличенной в шпионаже. Вполне достаточный мотив.

Суммируя сказанное, надо менять решение и о своем инкогнито — слишком много накопилось вопросов, которые необходимо уже впрямую задавать. К тому же, обстановку на станции и без убийства можно квалифицировать как криминальную.

* * *

Следующим утром за завтраком Гек попросил Борга собрать коллектив в баре через час для одного небольшого сообщения.

— Очень любопытно, — вежливо улыбнулся Борг, — а не могли бы вы предварительно проинформировать меня?

— Нет, нет, — замотал головой Гек, — это моя маленькая тайна.

— Ну, будем ждать с нетерпением, — улыбаясь ответил тот.

— И не разочаруетесь, — ответил Гек с лукавым подмигиванием.

Он поднялся к себе.

Это время не должно пройти даром. Предстояло получить ответы на два вопроса. Растворяется ли стерон в воде до степени, незаметной человеческому глазу? И если да, как долго в таком состоянии стерон сохраняет свои активные свойства?

На первый вопрос Гек сразу получил положительный ответ. Стерон идеально растворялся в дистиллированной воде, порошок от растертой таблетки мгновенно и бесследно исчезал, не оставляя за собой пузырьков или помутнения. Задача с убийством Шацкого упрощалась до элементарной процедуры: насыпать порошок в стоящую в холодильнике бутылку, а потом, когда Шацкий выпьет, вылить ее и наполнить свежей, чтобы окончательно убрать следы преступления. С этим можно даже и не спешить, кому придет в голову делать срочный анализ воды? Гека даже слегка разочаровал такой простой механизм убийства. Но ненадолго. Похоже, на этой планете все непросто.

Через тридцать минут выяснилось, что в воде стерон подвергается интенсивному окислению. Это, по-видимому, способствовало усвоению стерона пищевыми органами человека. В то же время в состоянии взаимодействия с водой в большом ее объеме, он очень быстро терял те самые свои активные свойства. Уже через двадцать-двадцать пять секунд соответствующая кривая начинала резко падать, а еще через тридцать секунд приближалась к нулю. То есть через одну минуту сильно разбавленный в воде стерон становился совсем безвредным, а малоопасным — еще раньше.

Значит, для того, чтобы убить Шацкого, надо было находиться рядом с ним и подсыпать порошок буквально на его глазах. Сделать это можно тому, кто собирался покинуть станцию вместе с Шацким, тогда можно было каким-то образом отвлечь его и всыпать порошок в стакан с водой, а затем любезно предложить его жертве. Но, все-таки, это требует филигранного исполнения, теоретически такое допустить можно, но практически…

В дверь лаборатории вежливо постучали, вошел Борг.

— Я все сделал, как вы просили, — сообщил он, — народ уже гадает о том, что предстоит услышать.