Ты сторож брату твоему
Шрифт:
— Конечно, я брал у вас материалы перед отлетом к Ренвуду.
— А вы, Тин?
— Я просидел безвылазно в нашей рабочей комнате, а минут за пятнадцать до конца рабочего дня поднялся к Рите.
— Зачем?
— Узнать, как мой фонатор. Он постоянно барахлит, а мне на следующее утро нужно было отправляться в город.
— Значит, вы были вместе, когда Борг скомандовал спуститься вниз?
— Да, и мы сразу сюда направились.
— Ты можешь что-нибудь добавить, Рита?
— Нет.
— Что ты делала в последние два часа до конца рабочего дня?
— Возилась
— И не выходила из своего помещения?
— Нет.
— Ладно. Теперь начнем с конца. Значит Тин и Рита вошли последними. Что вы увидели? Опишите подробно. Пожалуйста, Рита.
— Ну… Шацкий лежал на полу, а они стояли рядом, вот как сейчас. Больше я ничего не запомнила.
— А вы, Тин?
— В основном так и было. Только Рита забыла сказать, что рядом с телом валялся белый пластиковый стаканчик, из той стопки, что стоят в холодильнике рядом с дистиллированной водой.
— Какой стаканчик? — удивленно сдвинула брови Рита.
— Ну как же, Рита, — вмешался Макс, — еще мокрое пятно вокруг него. Вода не успела высохнуть. — Ты что, не помнишь?
Девушка неуверенно пожала плечами:
— Не помню никакого стаканчика… и никакого пятна.
— Картина была столь ужасной, — энергично вмешался Борг, — что подобные детали легко могли ускользнуть. Ясно, что смерть настигла нашего товарища сразу после того, как он перед выходом со станции выпил злосчастную вторую таблетку стерона.
— А кроме этого ничего характерного не было? Что вы можете добавить, Ольга?
— Больше ничего, все было вот как сейчас. Шацкий лежал, я сразу поняла, что это смерть.
Гек вынул маленькую фотокамеру и сделал несколько снимков стоящей вокруг мелового контура группы с разных ракурсов.
— Теперь я хочу поговорить с каждым из вас отдельно. Начнем с начальника станции. Прошу вас в лабораторию.
— Ну, какой я теперь начальник, — промямлил Борг.
Гек сел как обычно за свой рабочий стол, предложив Боргу место в кресле напротив.
— Какие у вас были отношения с покойным? В последние дни его жизни? Не было никаких недоразумений?
— Нет, что вы, отношения у нас были очень ровные, сначала и до конца, хорошие, дружелюбные, — торопливо заговорил Борг. — Позвольте в свою очередь вас спросить?
— Пожалуйста.
— Вы считаете, что смерть Шацкого произошла от внешних причин?
— А что вы имеете в виду под словом «внешние»?
— От независящих от него, так сказать, — он многозначительно вытянул вперед голову.
— Ну что вы, совсем не обязательно. Какая там история произошла с Шацким на кирийском празднике?
— Какая история? — удивился Борг. — Ах, этот мелкий нелепый инцидент. Хм, я толком ничего не видел, лучше расспросите Гардмана, он стоял рядом и, кажется, что-то успел разглядеть.
Тин вошел и сел в предложенное Геком кресло. Его лицо снова приобрело красный оттенок.
— Я хочу сразу заявить вам, — начал он в повышенном тоне, — что считаю имевшее место тайное наблюдение за нами неправомерным и неизвинительным. — Кровь сильнее
— Вы находились рядом с Шацким, когда на него было совершено нападение на кирийском празднике. Расскажите, как это произошло.
Гардману явно не понравился такой переход, но делать было нечего.
— Мы все были рядом, — сделав паузу, уже спокойней заговорил он. — Я стоял метрах в двух от него, немного сзади. Все смотрели на праздничное шествие. Какой-то неприметный кириец подошел к нему с другой от меня стороны. Я увидел вдруг, как он выхватил маленький топорик и замахнулся, чтобы ударить Шацкого по голове. Тот его не видел, разговаривал с Ритой, которая стояла вплотную перед ним. Никто бы не смог помочь, но в момент удара Шацкий сдвинулся вперед, пытаясь что-то рассмотреть. Это его спасло — топор прошел мимо, кириец только задел Шацкого локтем и сам же, потеряв равновесие, упал. Его тут же схватили.
«Любопытно, — подумал Гек. — Как там выразился Борг, „мелкий инцидент“? Конечно, мелочь, всего-то голову раскроить хотели».
— Вы не любили Шацкого, за что?
— А я вправе сам выбирать, кого мне любить, а кого нет!
Гек молча ждал продолжения.
— Его никто не любил, — более спокойным тоном произнес Тин, — просто я, в отличие от других, этого не скрывал.
— И все-таки почему?
— По-настоящему ему было наплевать на всех и на все, что не относилось к его собственным научным интересам.
— Угу, а вы поборник всеобщих интересов, так надо понимать? Скажите, с вашей точки зрения, как проработавшего здесь специалиста «Помощи», нет ли каких-нибудь особенностей в кирийской реакции на нее. Насколько я знаю, все идет успешно, но, может быть, существуют какие-то отклонения?
Геку показалось, что Тин вздрогнул.
— У вас разве имеются основания для такого вопроса?
— Только присущая людям моей профессии подозрительность.
— К сожалению, на ваш вопрос я вряд ли смогу компетентно ответить. Дело в том, что функции между мной и Гриневым поделены. Он контролирует материальное производство, а я преимущественно научно-техническую помощь. Здесь есть разница. По моей линии плоды растут долго. Не знаю точно, как обстоит дело у Макса, но с Боргом у него по этому вопросу разногласия были. В моей же области все гладко. Кирийцы стремятся к наращиванию объемов научно-технических инъекций, в особенности на дальнюю перспективу. Я бы даже сказал, оказывают некоторый нажим.
— Последний вопрос. Макс прилетел, когда вы были наверху у Риты?
— Да, почти сразу, как я вошел.
— Сколько времени прошло между его посадкой и командой Борга спуститься вниз?
— Совсем немного, минуты три от силы.
— Спасибо, попросите сюда Гринева.
Макс вошел не так стремительно, как всегда, и выражение его глаз вместо обычной искорки веселости содержало смесь уважения с любопытством.
— Вы знаете, — доверительно начал он, — до сегодняшнего дня я считал, что легко разбираюсь в людях. Теперь упал в собственных глазах.