Тяжелая корона
Шрифт:
Торги в основном сосредоточены между мужчиной по фамилии Энглвуд, которому на вид около сорока лет, у него густые черные волосы и борода, и красивым молодым человеком в ярком костюме, похожим на финансиста. Он сидит за целым столом мужчин, которые выглядят точно также, как он, и они подстрекают его. Третий претендент — мужчина гораздо старше, который может быть персом или арабом.
— Шестнадцать? — Кросс говорит. — Семнадцать?
Внезапно, импульсивно, Себастьян хватает свою табличку. Он кричит:
— Двадцать тысяч!
Даже
На одно короткое мгновение мои глаза встречаются с Себастьяном. Я должна снова посмотреть вниз, потому что мое лицо горит.
Мне не нужно смотреть на моего отца. Я чувствую исходящий от него триумф.
Перс выбывает из конкурса, но двое других все еще участвуют.
— Двадцать один! — зовет Энглвуд, поднимая весло.
— Как насчет двадцати двух? — Кросс говорит.
После минутного колебания, друзья подталкивают его, финансист снова делает ставку.
Я смотрю на Себастьяна. Мое лицо неподвижно, без улыбки. Определенно никаких воздушных поцелуев. Просто мои глаза смотрят в его, спрашивая его… что именно? Я должна заманить его сделать ставку на меня. Но хочу ли я этого на самом деле?
Мне нравится Себастьян. Теперь я могу признаться в этом самой себе. Я была разочарована, когда он мне не позвонил. Крошечная, тайная часть меня хотела увидеть его снова.
Но это еще одна причина сказать ему, чтобы он не участвовал в торгах. Я могла бы нахмуриться или покачать головой, глядя на него. Я могла бы предостеречь его. Может быть, мой отец увидел бы это, но, скорее всего, нет.
Это то, что я должна сделать. Я должна предупредить его.
Вместо этого я просто смотрю на него. Боюсь, мои глаза выдают беспокойство и тоску в моей груди.
— Двадцать пять тысяч, — выкрикивает Себастьян.
В комнате воцаряется тишина. На данный момент это самая высокая ставка за вечер.
— У нас жесткая конкуренция за новую девушку в городе, нашу прекрасную русскую блондинку, — говорит Кросс, едва сдерживая ликование. — Как насчет этого, джентльмены? Может ли кто-нибудь победить младшего брата Галло? Кто-нибудь хочет поставить двадцать шесть?
Он бросает взгляд на стол финансистов. Молодой парень в кричащем костюме выглядит так, будто хочет поднять свою табличку. Вместо этого он раздраженно бросает ее на стол. Я думаю, мы подошли к концу.
Энглвуд не сдался. Он снова поднимает табличку.
— Тридцать, — хладнокровно говорит он.
Он смотрит на Себастьяна, его темные глаза сердито сверкают из-под густых бровей. Я не знаю, знают ли эти двое друг друга, или я просто наблюдаю за территориальным противостоянием двух могущественных мужчин. В любом случае, напряжение ощутимо.
Себастьян игнорирует
Глядя прямо на меня, Себастьян говорит: — Пятьдесят тысяч.
Кросс пытается утихомирить рев, который раздается за каждым столом.
— У нас ставка в пятьдесят тысяч! — говорит он. — Это новый рекорд, леди и джентльмены, и помните, что все это ради великого дела! Мистер Энглвуд… не хотите ли повысить?
Губы Энглвуда под темными усами поджимаются. Он резко мотает головой, и Кросс говорит:
— Продано! Госпожа Енина отправится на свидание с Себастьяном Галло.
Я не знаю, страх это или облегчение, которое захлестывает меня. Все, что я знаю, это то, что мне внезапно стало холодно, даже под жарким светом. Кросс должен взять меня за руку и указать на лестницу, ведущую вниз со сцены.
Я, спотыкаясь, подхожу к столу моего отца. Он кладет тяжелую руку мне на плечо и бормочет на ухо: — Молодец. Теперь он увлечен.
Да, Себастьян увлечен. На сумму в пятьдесят тысяч долларов.
5. Себастьян
Я думаю, Аида потащила меня с собой на благотворительный аукцион, потому что у нее сложилось впечатление, что я в депрессии. Ее попытки вовлечь меня в общественные и семейные мероприятия усиливались с каждой неделей, включая несколько незапрашиваемых свиданий вслепую. Я не соглашался приглашать ни одну из девушек на свидание. Я сказал Аиде, что мне нравится быть одиноким.
Я пошел на аукцион, только потому что Кэлу, Аиде и мне нужно было обсудить кое-какие дела. В частности, предстоящую кампанию Кэла на выборах мэра. Гриффины намерены действовать на 100 процентов законно. Это означает отказ от любых оставшихся незаконных деловых операций и обеспечение того, чтобы все тела, которые они похоронили, остались похороненными. И это не эвфемизм, самым последним телом был родной дядя Кэла, Оран Гриффин, который в настоящее время лежит под фундаментом одной из офисных башен Южного Берега.
Хотя семья Галло обращает внимание на крупномасштабную недвижимость, я не думаю, что мы пока готовы умыть руки. Гриффины, покидающие сферу мафии, оставляют огромный вакуум власти. Кто-то должен заполнить ее. Вопрос в том, кто?
Я полагаю, Миколаш Вилк и польская мафия сделают шаг вперед. Мы в довольно хороших отношениях с Миколашем, но я не могу сказать, что мы лучшие друзья. Возникает определенное беспокойство, когда кто-то похищает младшую дочь вашего союзника, а затем обвиняет вашего брата в убийстве.