Тяжелая корона
Шрифт:
— Ты выглядишь так, как будто собираешься кого-то убить, Елена.
— Я могла бы, — говорю я, протискиваясь мимо него в дом.
Себастьян следует за мной. Он не кажется смущенным, приходя в дом, где он никого не знает. Думаю, такого крупного мужчину нелегко запугать.
В доме темно, комнаты освещены только синими дорожными фонарями, которые придают каждому инопланетный вид. Музыка пульсирует. Воздух влажный от тепла тел.
Deep End — Foushee
Я нахожу Гришу.
Он обнимает меня за плечи и крепко целует в щеку.
— Вот она, — говорит он по-русски. — Моя маленькая Эльза.
— Не называй меня так, — огрызаюсь я по-английски.
— Я думал, ты сказала, что тебя зовут Елена? — Себастьян спрашивает.
— Он имеет в виду Эльзу из Холодного сердце, — говорю я, закатывая глаза.
— Ты собираешься превратить меня в лед? — Себастьян говорит легкомысленно.
— Она могла бы, — говорит Гриша. — Ей не нравятся мужчины. Совсем как Эльзе.
— Ты мне нравишься, — ласково говорю я Грише. — Но тогда ты не очень-то мужчина.
Гриша смеется и делает еще один глоток своего напитка. Он пьет прямо из бутылки «Столичная Элита».
— Хочешь немного? — он говорит мне.
— Конечно, — вызывающе говорю я. Здесь полно людей, которые настучат на меня за пьянство, но в данный момент мне действительно похуй. Я делаю большой глоток, наслаждаясь ярким цитрусовым вкусом дорогой водки Гриши. Я могла бы искупаться в ней.
Гриша косится на Себастьяна.
— Ты выглядишь знакомо, — говорит он.
Себастьян кивает, как будто он часто это слышит.
— Я играл защитником за Чикагский университет, — говорит он.
Гриша качает головой.
— Нет, нет, — говорит он. Затем он щелкает пальцами. — Ах! Я знаю твоего брата Неро. Однажды мы гоняли вместе.
Себастьян ухмыляется.
— Ты выиграл?
Гриша хмурится.
— Нет! Он хитрый ублюдок. Отнял у меня двадцать тысяч.
— Это похоже на Неро, — соглашается Себастьян.
Мне надоел мой кузен, и я оттаскиваю Себастьяна от Гриши. Если я позволю ему, Гриша будет рассказывать о дрег-рейсинге всю ночь напролет. И я слышала более чем достаточно на эту тему.
Я бы предпочла услышать больше о другой теме, упомянутой Себастьяном.
— Ты спортсмен? — я спрашиваю его.
Он качает головой.
— Больше нет.
Я впервые вижу, как улыбка сползает с его лица.
— Ты играл в баскетбол?
— Да, — говорит он.
— Ты был хорош?
— Да, — говорит он без высокомерия. — Довольно неплох.
— Почему ты ушел?
Он колеблется всего долю секунды.
— Мне это наскучило.
Хм. Я думаю, что этот хороший мальчик Себастьян просто
Эта сильная тяга водки начинает оказывать на меня влияние. Я чувствую, как приятное тепло разливается по моей груди. Мое настроение немного улучшается.
— Ты хочешь выпить? — я спрашиваю Себастьяна почти дружелюбным тоном.
Мы направляемся на кухню, где у Гриши разложен настоящий рог изобилия алкоголя: ликер, тоник, пиво всех сортов и ужасающе выглядящий пунш, который я не стала бы пить даже ради спасения своей жизни.
— Что тебе нравится? — я спрашиваю.
— Ты когда-нибудь пила текилу? — Себастьян спрашивает меня.
Я морщу нос.
— Это похоже на Тихуану3?
Себастьян только посмеивается.
— Это не так уж плохо, — говорит он. — Ты просто должна пить ее правильно.
Он хватает меня за руку, его большие, теплые пальцы смыкаются вокруг моих. Это самонадеянно, но я позволяю это из любопытства. Он тянет меня к столешнице, где я вижу несколько бутылок Патрон.
Себастьян наливает каждому из нас по рюмке. Я подхожу, чтобы поднять ее, и он говорит:
— Подожди.
Он берет мою руку и переворачивает ее, обнажая мое запястье. Затем он прикасается губами к нежной плоти, где под кожей проступают голубые вены. Он целует меня там. Это всего лишь краткий поцелуй, но я чувствую полноту его губ и удивительный жар его рта. От этого у меня по всей руке пробегает дрожь. Он смотрит на меня темными и глубокими глазами из-под густых бровей.
— Теперь соль, — говорит он.
Он берет солонку и посыпает мне на запястье соль. Она прилипает к месту, которого касались его губы.
— Вот так, — говорит Себастьян.
Он слизывает соль с моего запястья. Его язык шершавый и горячий. Он выпивает одним глотком, затем откусывает дольку лайма. Затем он с размаху ставит свою рюмку.
— Попробуй так, — говорит он мне.
Мы стоим очень близко друг к другу на кухне. Его метод нелеп. Но я не могу отрицать, что мое сердце колотится, и я чувствую странное побуждение сделать именно так, как он сказал. В его движениях есть своего рода элегантность, я хочу посмотреть, смогу ли я ей подражать.
Я беру его за руку, которая почти вдвое больше моей. У него возмутительно длинные пальцы. Бьюсь об заклад, он мог бы сыграть на пианино две октавы.
Я переворачиваю его руку и вижу гладкое запястье, худое и коричневое, с тянущимися вверх по предплечью сухожилиями. Я подношу его запястье к своему рту и прижимаюсь губами к его коже. Я посыпаю влажный участок солью. Затем, глядя Себастьяну прямо в глаза, я провожу языком по его руке. Я чувствую, как дрожит его плоть, и я вижу, как подергивается его челюсть. Я ощущаю привкус соли.