Тяжкий груз
Шрифт:
О том, что было дальше, мне рассказывать стыдно, но ты ведь и так в курсе самых постыдных деталей. Незадолго до укладывания в криостаз Илья завлек меня в челнок и решил совершить надо мной то, что на космических кораблях совершать было запрещено, но я рассудила, что если никто не узнает об этом, то и последствий ни для кого не будет. Никто не пострадает, а командная мораль не будет подорвана.
Ладно, признаю, эту отговорку я придумала уже позднее, а в тот момент я просто поддалась инстинктам, словно какое-то животное. Твое настойчивое приглашение на чашечку кофе нас прервало, но ты все равно немного опоздал. Илья успел совершить ровно то, что и задумывал. Ему надо было лишь уединиться со мной, усыпить мою бдительность, приблизиться ко мне вплотную, вторгнуться в мое личное пространство и совершить небывалый по дерзости поступок: стащить
Представляешь, как глупо я себя чувствовала, когда узнала об этом?
Подмены я, разумеется, не заметила. Илья идеально выбрал момент, когда пропуск мне был уже ни к чему, но когда я еще не успела закрыть его в сейфе. В тот момент он и начал догадываться, что за ним следят, и именно тогда его план чуть не рухнул. Воспользовался этим пропуском он прямо перед тем, как лечь в холодильник. Сказал, что ему нужно в уборную, помнишь? На самом деле он побежал с моим пропуском в отсек Марвина. У него было мало времени, минут десять, и серьезный риск, что кто-то пойдет его искать, но он все равно решился, до последнего надеясь захватить наш буксир без малейшей угрозы для нашего здоровья. Он отрицал свою вину в смерти Бьярне, но это был не просто обман, но еще и самообман. На самом деле его это мучило, и поэтому он готов был вывернуться наизнанку, лишь бы снизить все риски для здоровья до нуля. Смерть Бьярне лежала тяжким грузом на его душе, и он, как и все мы, прекрасно осознавал, что новые жертвы, образовавшиеся в результате силового захвата судна, будут гораздо более тяжким грузом, поэтому он рискнул всем своим предприятием.
Кстати, тебе будет интересно узнать, что его друзья, Аксель и Густав, верили в его успех даже больше, чем он сам. Поначалу его план казался им смешным, но они сошлись во мнении, что прежде чем хвататься за оружие, сначала нужно испробовать безопасный метод, и результаты, которых добился Илья, их сильно впечатлили.
Так… На чем я остановилась? На отсеке Марвина?
Илья побежал туда с моим пропуском, чтобы немного вмешаться в программу отсека криостаза. Он переставил настройки общего таймера так, чтобы мы не смогли разморозиться в ближайшие двадцать лет, или пока они сами не отдадут ручную команду. Разумеется, при этом он должен был позаботиться о том, чтобы саботированный общий таймер не помешал ему самому разморозиться вовремя, и установил индивидуальный таймер на свою капсулу. Он все делал второпях, и поэтому на таймеры для своих друзей у него не хватило выдержки. Он решил, что выйдет из криостаза через неделю и с помощью моего пропуска поднимет своих друзей из спячки вручную. Введя все параметры и убедившись, что он нигде не ошибся, он вышел из отсека Марвина, не обнаружил слежки, и решил, что его план сработал на все сто процентов.
Сейчас все это выглядит весьма иронично. Его план, наверное, был самым ненадежным и отчаянным планом в истории, но вопреки закону вероятности у него все складывалось очень неплохо, словно сама вселенная ему помогала. Он с блеском выполнил девяносто девять процентов своего плана и не заметил, как последний процент ускользнул от его внимания. В тот вечер, когда он покинул отсек Марвина и решил, что все кончено, его план пережил грандиозное обрушение. Смешно представить, сколько нервов и сил он потратил, а все оказалось зря, потому что под самый конец один маленький нюанс испортил всю картину.
Это была я.
Укладывая вас всех по холодильникам, я много размышляла над тем, как продлится оставшаяся часть полета. Мы уснем, затем проснемся на неделю, чтобы выполнить маневр разворота, и совершенно очевидно, что всю эту неделю вы не дадите Илье и шагу ступить без письменного подтверждения. Потом мы опять уснем, доберемся до Солнечной системы, и вы высадите наших гостей при первой же удобной возможности, чтобы затем вздохнуть с облегчением. Все это время Илья был бы чем-то вроде вашего пленника, и это не казалось мне правильным. Я слукавлю, если скажу, что в мои суждения не вмешался сугубо личный интерес, и тогда я решила совершить самый сумасшедший поступок в своей жизни. Когда вы все уже заморозились, и я осталась одна, я воспользовалась терминалом, чтобы перенастроить свою капсулу и… ну ты понял, наверное. Установила себе индивидуальный таймер. Я знаю, ты смотришь на меня с осуждением, но Илья на тот момент был мне очень дорог, и я просто хотела провести с ним побольше времени, прежде чем распрощаться навсегда. Я бы проснулась
Я хотела, чтобы он запомнил меня красивой.
Я планировала проснуться первой, отойти от заморозки, привести себя в порядок и лишь затем поднять его ручной командой, поэтому даже не стала трогать интерфейс его капсулы. Если бы я поступила по-другому, все могло сложиться совершенно иначе, но мы имеем то, что имеем.
Илья разморозился через неделю. Тогда же он поднял Акселя и Густава. Разумеется, никто из них и не подозревал о подвохе, замороженном в соседней капсуле. Они были уверены, что корабль теперь находится под их полным контролем, и расслабились. Мой пропуск позволил им полностью переписать списочный состав, активировать свои пропуска с Пять-Восемь, аннулировать наши пропуска и получить доступ ко всему. Так они развернули корабль назад, к нашей барже.
Наверное, они очень радовались своему успеху.
Не знаю точно, чем еще они занимались в те дни, но это и не важно. Когда пришла пора, они легли обратно в холодильники. А затем подошел мой черед. Я проснулась, добралась до душа, привела себя в порядок… Говорят, что нельзя бодрствовать на космическом корабле в одиночку. Так вот, это чистая правда. Поначалу было непривычно все делать в одиночку, ни с кем не обменявшись даже парой слов. Затем я попыталась поднять Илью, и когда Марвин отверг мой пропуск, я начала чувствовать, как схожу с ума. Мне предстояло провести в одиночестве несколько дней, запертой в корабле, который меня не слушается, и поначалу я отрицала всю плачевность своего положения, теша себя надеждами, что где-то есть способ сделать так, чтобы все заработало, но я пока его не нашла. Я слонялась по кораблю в поисках этого выдуманного способа несколько часов, а затем начала сдаваться.
Ирма тоже оказывалась в подобной ситуации, помнишь? Вот только у нее был рабочий пропуск, и она в любой момент могла сделать все, что взбредет ей в голову. А у меня было только время, которое я обязана была выжидать в полном одиночестве, прежде чем снова замораживаться, и мне нужно было найти способ не свихнуться за это время. Могло быть гораздо хуже, кстати. Представляешь, что бы было, если бы процедура заморозки тоже требовала авторизации по пропуску? Я вот представляла, и это помогало мне думать, что я не самая безнадежная неудачница во вселенной. Раз я смогла профукать за один рейс два пропуска, то и на конкурсе неудачников мне было положено почетное второе место. Мне тогда и в голову не пришла мысль, что это мог быть тот самый пропуск, что был испорчен на «Магомете», поэтому я, как полная идиотка, занимала себя поисками причины, по которой мог испортиться второй пропуск. Дня через три мне и это надоело.
Оставшееся время я решила провести в челноке Б. Он давал мне ощущение, что хоть где-то я еще могу чувствовать себя как дома. Я запускала компьютер, баловалась с режимом симуляции, затем меня почему-то занесло в астрографию, и я увидела, что корабль движется не в ту сторону, в которую должен. Сложно описать, что я в тот момент почувствовала. Мне пришлось пошариться в архивах и как следует понаблюдать за звездами из обсерватории, прежде чем расстаться с идеей, что меня начал подводить мой собственный разум. Убедившись, что это правда, и какая-то непонятная мне сила развернула корабль, я, кажется, занервничала по-настоящему. У меня было несколько вариантов того, как это могло случиться, но решила их не рассматривать. Единственным правильным решением мне казалось как можно скорее рассказать обо всем своей команде, а рассказать можно было лишь разморозив всех вас. А поскольку пропуска у меня не было, пришлось решиться вручную убеждать Марвина, что судно в аварийной ситуации.
В тот момент я была совсем как Илья. Тоже ухватилась за какую-то призрачную возможность, и решилась все от вас скрыть, думая, что я как-то выкручусь из этой неудобной ситуации. Объяснять вам, по какой причине я проснулась раньше остальных, мне до ужаса не хотелось, поэтому я просто испачкала в геле себя и свою капсулу, а затем замкнула блок охлаждения, и все выглядело так, будто я проснулась вместе с вами. Я понятия не имела, что собиралась делать дальше, но решила скрывать от вас правду до последнего. Не всю правду, конечно, только самую неудобную для меня и бесполезную для вас.