Тяжкий груз
Шрифт:
Свет от плазморезов перемешался со светом от фонарей, и вонзился в облицовочный слой металла, оставляя за собой светящиеся контуры, словно края тлеющей бумаги. Облицовочный слой поддавался резаку относительно быстро, и даже несмотря на то, что он немного приварился к балкам, после замыкания контура он легко отваливался при помощи образовавшихся холодных трещин, смекалки и двух увесистых ручных инструментов. То, что скрывалось за ним, было значительно сложнее с точки зрения ручного демонтажа. За исключением силовых кабелей под палубами скрывалось куча дюралевых контуров с теплоносителем. Эти контуры считались обогревательными, но на самом деле они были охладительными, и их функция состояла не в том, чтобы согревать носовую секцию корабля, а в том, чтобы охлаждать кормовую, отводя оттуда лишнее тепло, чтобы
Как же он мечтал о яичнице…
Радэк поскреб свой щиток пластиковыми колпачками на перчатках, и те оставили царапины чистоты на грязных высохших пятнах.
— Осадок, — прокомментировал он.
— В хладагенте?
— Да, видимо в насосах давно не меняли фильтры.
— Неудивительно, этот корабль дрейфовал полвека.
— Нет, Эмиль, дело не в этом, — подплыл Радэк обратно к вскрытому потолку. — Эти контуры не работают без термоядерных реакторов. Фильтрам, которые стоят в насосах, значительно больше полувека. Возможно, это ответ на вопрос, почему взорвался реактор.
— Пятьдесят восемь, пятьдесят девять…
— Ленар…
— Не сбивай меня! Шестьдесят, шестьдесят один, шестьдесят два, шестьдесят три… Шестьдесят три! — закончил Ленар считать, и послышался шорох, с которым он столкнулся с переборкой.
Вильма еще раз оглядела окружающее пространство, и в очередной раз наблюдала, как луч ее фонаря рассыпается на мягкий пушок света и теряется во тьме дальнего края отсека, словно растворяясь в воске, сумев по пути очертить контуры лишь пары десятков криостатов, плотно выстроенных в несколько ровных рядов. Она живо представляла, как когда-то люди просыпались по нескольку десятков за раз, медленно вылезали из своих капсул и занимали очереди в душевые, которые должны были располагаться где-то неподалеку. Именно из этого помещения по сигналу управляющего интеллекта по станции некогда должна была разливаться жизнь, дружеская болтовня и рабочая деятельность, и эта мысль лишь подчеркивала жуткую атмосферу тишины и безжизненности. Даже холодный свет, льющийся ей в лицо с экрана терминала, напоминал какой-то призрачный отблеск от навсегда утраченных времен.
— Уверен?
— Не совсем, — ответил огонек с другого конца отсека. — Всего их тут около тысячи.
— Тысяча двадцать два, — отчеканила Вильма. — Из них работают лишь шестьдесят семь.
— Откуда ты знаешь? — нервно дернулся огонек.
— Нашла рабочий терминал.
— А сразу не могла сказать?
— Ты очень увлеченно считал, — оправдалась она, и огонек поплыл к ней навстречу.
— И что говорит терминал?
— Что управляющий интеллект все еще работает и больше ничего, — Вильма вернула взгляд на экран терминала и вдавила в клавиатуру несколько клавиш. — Это специализированный терминал, обладающий ограниченным функционалом. Зато я узнала номер модели станции «Магомет».
— Слушаю.
Ленар подплыл к ней неуклюжим антропоморфным воздушным шариком. Его шлемофон лишь слегка оскреб низкий потолок, и наплечный фонарь плеснул ей в глаза расплавленным металлом.
— Ленар! — вскрикнула она, почувствовав, как свет обжег ей даже заднюю стенку черепа, и начала усиленно хлопать веками, сквозь слезы отгоняя плавающие перед ней цветные пятна.
— Прости.
— Я совсем не это хотела увидеть последним
— Надеюсь, информация стоит того.
— «Магомет» — это станция модели ПГОС-015.
— Понятнее не стало, — послышался вздох, и окутанная цветными пятнами фигура скафандра подплыла к вмонтированному в переборку терминалу. — Выходит, преждевременно я тебя ослепил.
— Ты знаешь, как для штурмана важно зрение?
— Понятия не имею, я был всего лишь оператором, которого обучали управлять тяжелым буксиром вслепую.
— И как, успешно обучили?
— После того, как я разбил девяносто четвертый корабль, мне пришлось открыть глаза и выключить симулятор, — произнес он совершенно безучастно, словно сам не смог определиться, реальный это факт из его жизни или очередная едкая шутка. — Ирма!
— Слушаю, — ответил женский голос, из которого уже некоторое время назад высосали всю жизнь.
— Слышала, о чем мы только что говорили?
— Да. Ты ее ослепил.
— Нет, мы говорили про ПГОС-015. Ты ведь понимаешь, что от тебя требуется?
— Перечитать архив в третий раз?
— Молодец. Как только найдешь что-нибудь…
— Мы внутри! — взорвался восклик Эмиля.
— Внутри чего?
— Внутри отсека криостаза. Видим шесть капсул, и сейчас самый идеальный момент, чтобы вернуться и помочь нам.
— Хорошо, — выдал Ленар легкое разочарование в голосе. — Мы с Вильмой идем к вам, а вы пока поищите одежду и обувь местного экипажа. Она им наверняка пригодится.
Конструкция буксира Ноль-Девять лишь незначительно отличалась от конструкции Пять-Восемь, а это обозначало, что пронеся через шлюз лишние шесть криостатов, девать их будет просто некуда. Хоть Ноль-Девять и считался грузовым транспортом, сам по себе он не был рассчитан на прием груза, и даже шесть холодильников с людьми занимали неприемлемо много объема. Свободное пространство, которым было можно пожертвовать, нашлось лишь в коридорах. Так коридоры левого борта третьей палубы превратились в склад замороженных космонавтов. Решение не самое изящное, но резать на части еще и этот буксир никто не хотел. Ради этого компромисса все единогласно решили, что немного прижаться к переборке, чтобы протиснуться сквозь образовавшийся затор, является не такой уж и большой платой.
Разумеется, это было лишь временным решением. Следующим шагом было перемещение спасенных людей из нерабочих капсул в рабочие. Ради этой нехитрой задачи со второй палубы длинной причудливой змеей сполз пучок проводов, одетый в шкуру кабельного рукава, а из недр третьей палубы муреной вынырнул широкий дренажный шланг. Они вонзили свои зубы-гильзы-клеммы-хомуты во внутренности одного из спасенных криостатов, и, наконец, начался самый волнительный момент.
Никого не пускают работать в межзвездное пространство, не вооружив при этом знаниями о том, как работают криостаты, и как их починить в случае необходимости, поэтому экипаж Ноль-Девять точно знал, что к чему подключать, что с чем соединять, и что во что втыкать, но все же существовала огромная пропасть между подключением лампочки и подключением аппарата, который должен был превратить кусок мяса глубокой заморозки обратно в живого человека. Даже в правильности сборки детского конструктора можно усомниться, если вдруг от него будет зависеть чья-то жизнь. Проснувшаяся паранойя искала подвоха, а разыгравшаяся фантазия уже брызгала яркими красками, рисуя взрывающийся вопреки здравому смыслу криостат. Лишь Петре никак не участвовал в работе, но даже на его лбу предательски проступила испарина. Сложно понять, что в таких ситуациях тяжелее: взваливать на себя ответственность за чужую жизнь или с чувством собственной бесполезности стоять в стороне и наблюдать.
Техники провели диагностику, а потом провели ее еще раз, чтобы убедиться, что криостат действительно работает нормально. Как только Радэк потянулся за инструментами, чтобы повторить диагностику в третий раз, Ленар поймал его за руку и сказал:
— Хватит.
Он не сказал, что именно хватит, но все и так поняли. «Хватит оттягивать неизбежное». От неизбежного их отделял лишь один щелчок кнопки, и Ленар оказал всем услугу, вдавив ее своим пальцем до упора. Спас он человека или убил, теперь не имело значение. Криостат все делал сам, и время, когда от спасателей что-то зависело, подошло к концу.