Тяжкий груз
Шрифт:
— Успокойтесь, — положила Вильма руку ему на плечо и постаралась как можно более успокаивающим тоном перекрикивать сигнал тревоги. — Наш корабль не разваливается на куски.
— Я тогда ничего не понимаю, — грубо сбросил он руку со своего плеча. — А это что тогда такое сигналит? Гонг на обед?
— Хватит тут разводить этот цирк! — попыталась Ирма вырваться. — Петре прав, Марвин поднял нас из-за критической ситуации! Что за сообщение было на терминале?
— Какая тебе разница? Ты всего лишь оператор!
— А я всего лишь корреспондент, — ткнул себя пальцем в грудь корреспондент. — И все же имею я право знать, что угрожает
— Я отвечу! — прорычала Ирма, предприняв еще несколько попыток освободить плечо. — Ваша жизнь в опасности из-за некомпетентного капитана!
— Что? — оскорблено воскликнул Ленар и поймал ее за второе плечо.
— Успокойтесь, нам сейчас совершенно ни к чему… — все еще пыталась Вильма всех урезонить.
— Что слышал! — брызнули Ленару в лицо капли криостазового геля, и Ирма уперла ему в лицо полный вызова взгляд. — Что бы ни случилось с нами, с кораблем, с экипажем, с Радэком, ты постоянно думаешь не о тех вещах и не тем местом! Ты постоянно пытаешься загнать меня в угол и не давать мне делать полезную работу, но самое отвратительное, что у тебя кишка тонка просто сказать мне в лицо, что ты мне не доверяешь! Знаешь, кто ты после этого? Ты… — набрала она в легкие побольше презрения, чтобы вложить в диагноз как можно больше того, что накипело на ее душе, — вредитель!
Гель, покрывающий капитана от макушки до пят, имел голубоватый оттенок, и он очень хорошо подчеркивал все оттенки красного, из которых в тот момент состояло его лицо.
— Я вредитель?! — Ирма слышала настолько болезненный рев лишь однажды, когда пнула Ленара по больному колену.
— Ты совершаешь преступную халатность, не привлекая к важной работе все находящиеся в твоем распоряжении силы, а сейчас не менее преступно тратишь время на то, чтобы задержать меня здесь и не дать…
Она запнулась и перекинула взгляд через его плечо. Выловила глазом краешек экрана терминала. Увидела какие-то мелкие надписи. Где-то среди них должно было быть системное сообщение Марвина. Где-то среди них написано, ради чего был этот резкий подъем…
— Что? — спросил он, не дождавшись окончания фразы. — Куда ты вечно спешишь и рвешься? Ты хоть знаешь, что у нас сломалось? Ты хоть знаешь, как это починить? Ты вообще задумываешься хоть на минуту о том, что ТАМ ты не можешь быть нужнее, чем ЗДЕСЬ?
— А кто ты такой, чтобы приказывать мне быть мертвым грузом на борту?!
Она вырывалась уже не ради того, чтобы куда-то успеть, а просто назло всему на свете. Ленар удерживал ее тисками, затянутыми до упора, и само понятие свободы рушилось под усилием его стальных пальцев. Такой силой могли обладать лишь машина и человек, доведенный до белого каления. Ей не было больно, но где-то на уровне подсознания она догадывалась, что боль идет к ней, просто очень медленно. Из-под вздувшихся на лбу вен ее испытывали на прочность два налитых кровью глаза. В нормальной ситуации такой взгляд должен был ее напугать, но страх так же не спешил приходить.
Ленар шумно всосал воздух и приоткрыл рот, чтобы ответить.
— Да чем вы тут таким занимаетесь? — взвыл Петре, и по отсеку пронесся шлепок, выскочивший из-под его ладони, столкнувшейся с переборкой. — Выясняете отношения прямо под сигнал тревоги!
Ирма легко бы с ним согласилась, если бы ее разум не застилала красной пленой мысль, что этот корреспондентишка, который вечно ни к месту и ни ко времени, мешает ей выяснять отношения.
Петре сделал шаг навстречу Ленару, и Вильма тут же уперла руку ему в грудь. Казалось, что сегодня делать больше одного шага — это преступление. Возможно, Радэк понял это первым, и поэтому поспешил убежать.
— Успокойтесь, — напомнила Вильма.
Когда Петре схватил ее за вытянутую руку, Ирма подумала, что теперь точно начнется драка. Петре ее разочаровал. Пойманную женскую ладонь с идеальным маникюром и наплывами геля он тут же прижал к своему лбу, и из его рта вырвался вожделенный вздох:
— Ох, Вильма, у вас такие холодные руки…
— Ленар, — донесся голос откуда-то из глубин заполненного сиреной воздуха.
Ирма пошатнулась. За прошедшие полминуты Ленар стал для нее еще одно точкой опоры, и лишившись ее она едва не упустила чувство равновесия. Она получила свободу движений назад, но не представляла, куда ей двигаться. И сделала шаг навстречу компьютерному терминалу.
Ее никто не остановил.
— Слушаю! — ответил Ленар интеркому, кисло сморщившись от навязчивого шума и заткнув пальцем то ухо, которое не смотрело в динамик.
— Мы в машинном отделении, — громко произнес динамик голосом Эмиля. — Хорошие новости — мы не взорвемся. Наверное.
— Ты обалдел? Какое еще «наверное»?
Этот восклик ненадолго отвлек Ирму от чтения символов на экране. Она как раз дочитала до строчки «…экстренная мобилизация всего списочного состава согласно протоколу № 9 для чрезвычайных ситуаций…»
— Мы не нашли видимых неисправностей.
— А почему тогда Марвин орет?
— Не знаю, может он паникер!
«…неисправность в блоке № 2 первичного активного охлаждения. Срочно проверьте блок № 2 первичного активного охлаждения,» — дочитала Ирма и с недоверием взглянула на Ленара. Ее взгляд в тот же миг отскочил от его лица и вернулся обратно.
— Ты можешь сказать хоть что-то определенное?
— Могу. Термодатчик говорит, что все нормально.
— И кому верить? Марвину или термодатчику?
— Не знаю. Кому хочешь, но имей ввиду, что Марвин так же считывает показания с этого термодатчика. Он накачал давление в водных резервуарах, потому что решил, что перегрев неизбежен, но если я прав, то он так и не решится сделать то, что собрался делать. Наверное, это хорошие новости.
— Эмиль, я запрещаю использовать это слово всуе! — крикнул Ленар на интерком.
— Ладно, тогда на этом отчет заканчиваю. Дам знать, если мы найдем что-то интересное.
— Поспешите. У меня от этого воя уже голова трещит. — Он выключил интерком. — Вильма, бежим на мостик. Ирма, следи за Петре.
— Мне нянька не нужна, — возразил Петре.
— Ему нянька не нужна, — согласилась Ирма. — Если это приказ, то я его выполню, но ты должен занести в бортжурнал мою жалобу на тебя. Ты плохо расставляешь приоритеты и позволяешь каким-то своим личным суждениям мешать рациональному распределению обязанностей среди действующего экипажа.