Тысяча И Одна Ночь. Книга 10
Шрифт:
И когда мы разговаривали, вдруг этот невольник подошёл, выйдя из ворот халифа, и он был подобен луне в четырнадцатую ночь. А передо мной лежали одежды, которые сшил для меня портной (они были парчовые, разных цветов), и невольник стал смотреть на них и разглядывать их, а затем он подошёл ко мне, и я поднялся и приветствовал его, и он спросил: "Кто ты?" - "Человек из купцов", - ответил я. И невольник спросил: "Продаёшь ли ты эти одежды?" - "Да", - ответил я. И он взял пять из них и спросил: "Почём эти пять?" - "Это подарок тебе от меня, чтобы заключить дружбу между мной и тобой", - ответил я, и невольник обрадовался. А затем я пошёл домой и взял для него платье, украшенное драгоценными камнями и яхонтами, ценой в три тысячи динаров, и отнёс его к нему, и он принял от меня платье, и потом взял меня и привёл в комнату внутри дворца, и спросил: "Как ты зовёшься
– "Почему?" - спросил я. И он сказал: "Ты подарил мне много вещей и покорил этим моё сердце, и я уверен, что ты Абу-ль-Хасан хорасанец, меняла".
И я заплакал, о повелитель правоверных, и невольник спросил: "О чем ты плачешь? Клянусь Аллахом, та, из-за которой ты плачешь, больше и сильнее влюблена в тебя, чем ты влюблён в неё, и среди всех невольниц во дворце стало известно её дело с тобой. Что же ты хочешь?" - спросил он меня потом. И я сказал: "Я хочу, чтобы ты помог мне в моей беде", - и невольник условился со мной на завтра. И я отправился домой, а на следующее утро я пошёл к невольнику и вошёл в его комнату, и невольник пришёл и сказал: "Знай, что, когда она вчера кончила службу у Халифа и пришла в свою комнату, я рассказал ей всю твою историю, и она решила с тобой сблизиться. Посиди у меня до конца дня".
И я остался сидеть у невольника, и когда наступила ночь, он вдруг пришёл и принёс рубашку, сотканную из золота, и платье из платьев халифа и надел их на меня, и окурил меня благовониями, и я стал похож на халифа. А затем он привёл меня в помещение, где были комнаты в два ряда, по обе стороны, и сказал: "Это собственные комнаты невольниц, и когда ты будешь проходить мимо них, клади у каждой двери один боб - у халифа обычай делать так каждый вечер..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала девятьсот шестьдесят вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что невольник говорил Абу-ль-Хасану: "И когда ты будешь проходить мимо них, клади у каждой двери один боб - у халифа обычай делать это, - пока не дойдёшь до второго прохода, что будет от тебя с правой руки. Ты увидишь там комнату, дверь которой с мраморным порогом, и когда ты дойдёшь до неё, пощупай порог рукой, а если хочешь - считай двери, их будет столько-то, и войди в дверь, у которой такие-то и такие-то приметы, - твоя подруга увидит тебя и возьмёт к себе. А что касается твоего выхода, то Аллах облегчит его для меня, хотя бы мне пришлось вынести тебя в сундуке". И затем он оставил меня и вернулся, а я пошёл, считая двери, и клал у каждой двери боб, и когда я дошёл до средних комнат, я услышал великий шум и увидел блеск свечей, и этот свет двигался в мою сторону, пока не приблизился ко мне. И я посмотрел, что это, и вдруг вижу - халиф, и вокруг него невольницы, а у невольниц свечи. И я услышал, как одна из них говорила своей подруге: "О сестрица, разве у нас два халифа? Ведь халиф уже проходил мимо моей комнаты, и я почувствовала запах его духов и благовоний, и он положил боб у моей комнаты, по обычаю, а сейчас я вижу свет свечей халифа, и вон он сам идёт".
– "Поистине, это удивительное дело, - сказала другая невольница, - так как перерядиться в одежду халифа не осмелится никто".
И потом свет приблизился ко мне, и у меня задрожали все члены, и вдруг евнух закричал невольницам: "Сюда!" И они свернули к одной из комнат и вошли, а потом вышли и шли до тех пор, пока не дошли до комнаты моей подруги. И я услышал, как халиф спросил: "Эта комната чья?" И ему сказали: "Эта комната Шеджерет-аддурр".
И халиф молвил: "Позовите её!" И девушку позвали, и она вышла и поцеловала ноги халифа, и тот спросил её: "Будешь ты пить сегодня вечером?"
"Не будь это ради твоего присутствия и взгляда на твоё лицо, я бы не стала пить, потому что не склонна пить сегодня вечером", - ответила девушка. И халиф сказал евнуху: "Скажи казначею, чтобы он дал ей такое-то ожерелье".
И затем он велел всем входить в её комнату, и перед ним внесли свечи, и халиф вошёл в комнату моей подруги, и вдруг я увидел, впереди других, невольницу, сияние лица которой затмевало свет свечи, бывшей у неё в руке. И она подошла ко мне и сказала: "Кто это?" И схватила меня, и увела в одну из комнат, и спросила: "Кто ты?" И я поцеловал перед ней землю и сказал: "Заклинаю тебя Аллахом, о госпожа, сохрани мою кровь
– "Я влюблённый, глупый дурак, - сказал я.
– Любовь и моя глупость побудили меня к тому, что ты видишь, и я попал в эту западню".
– "Стой здесь, пока я не приду к тебе", - сказала она и, выйдя, принесла мне одежду невольницы из своих невольниц, и надела на меня эту одежду в той же комнате, и сказала: "Выходи за мной!"
И я вышел за ней и дошёл до её комнаты, и она сказала: "Входи сюда".
И когда я вошёл в комнату, она подвела меня к ложу, где были великолепные ковры, и сказала: "Садись, с тобой не будет беды. Ты не Абу-ль-Хасан хорасанец, меняла?" - "Да", - сказал я. И девушка воскликнула: "Аллах да сохранит твою кровь от пролития, если ты говоришь правду и не вор! А иначе ты погибнешь, тем более что ты в облике халифа и в его одежде и пропитан его благовониями. Если же ты Абу-ль-Хасан Али хорасанец, меняла, то ты в безопасности и с тобой не будет беды, так как ты друг Шеджерет-ад-Дурр, а она - моя сестра. Она никогда не перестаёт говорить о тебе и рассказывать нам, как она взяла у тебя деньги, а ты к ней не переменился, и как ты пришёл следом за нею на берег и указал рукой на землю из уважения к ней, и в её сердце из-за тебя огонь больше, чем в твоём сердце из-за неё. Но как ты пробрался сюда, - по приказанию её или без её приказания, подвергая опасности свою душу, и чего ты хочешь от встречи с нею?" - "Клянусь Аллахом, госпожа, - сказал я, - я сам подверг свою душу опасности, а моя цель при встрече с нею - только смотреть на неё и слышать её речь".
– "Ты отлично сказал", - воскликнула невольница. И я молвил: "О госпожа, Аллах свидетель в том, что я говорю. Моя душа не подсказала мне о ней ничего греховного".
– "За такое намерение пусть спасёт тебя Аллах! Жалость к тебе запала в моё сердце!" - воскликнула невольница. И затем она сказала своей рабыне: "О такая-то, пойди к Шеджерет-ад-Дурр и скажи ей: "Твоя сестра желает тебе мира и зовёт тебя. Пожалуй же к ней сегодня ночью, как обычно, - у неё стеснена грудь".
И невольница пошла, и вернулась, и сказала: "Она говорит: "Да позволит Аллах насладиться твоей долгой жизнью и да сделает меня твоим выкупом! Клянусь Аллахом, если бы ты позвала меня не для этого, я бы не задержалась, но у халифа головная боль и это меня удерживает, - а ты ведь знаешь, каково моё место у него". И девушка сказала невольнице: "Возвращайся к ней и скажи: "Ты обязательно должна прийти к ней сегодня из-за тайны, которая есть между вами". И невольница пошла и через некоторое время пришла с девушкой, лицо которой сияло как луна. И её сестра встретила её, и обняла, и сказала: "О Абу-ль-Хасан, выходи к ней и поцелуй ей руки!" А я был в чуланчике, внутри комнаты, и вышел к ней, о повелитель правоверных, и, увидев меня, она бросилась ко мне, и прижала меня к груди, и сказала: "Как ты оказался в одежде халифа с его украшениями и благовониями?"
И затем она молвила: "Расскажи мне, что с тобой случилось". И я рассказал ей, что со мной случилось и что мне пришлось вынести, - и страх, и другое, и девушка молвила: "Тяжело для меня то, что ты из-за меня перенёс, и хвала Аллаху, который сделал исходом всего этого благополучие, и в завершение благополучия ты вошёл в моё жилище и в жилище моей сестры". И потом она увела меня в свою комнату и сказала сестре: "Я обещала ему, что не буду с ним сближаться запретно, и так же, как он подверг свою душу опасности и прошёл через все эти ужасы, я буду ему землёю, чтобы он попирал меня ногами, и прахом для его сандалий..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала девятьсот шестьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка сказала своей сестре: "Я обещала ему, что не буду сближаться с ним запретно, и так же, как он подверг свою душу опасности и прошёл через все эти ужасы, я буду ему землёю, чтобы он попирал меня ногами, и прахом для его сандалий". И её сестра сказала ей: "Ради этого намерения да спасёт его великий Аллах". И Шеджерет-ад-Дурр молвила: "Ты увидишь, что я сделаю, чтобы соединиться с ним законно. Я обязательно пожертвую своей душой, чтобы ухитриться для этого".