Тысячелетие вокруг Каспия
Шрифт:
Египетское войско при Фатимидах, по словам поэта и путешественника Насир-и-Хосрова, состояло из 60 тысяч гулямов: суданских негров, тюрков и славян, а также из 135 тысяч ополчения, в состав которого входили берберы Магриба и арабы Хиджаса. Когда же берберы и арабы отпали от Фатимидов, значение гвардии возросло. Быть рабом-воином стало не позорно, а почетно и выгодно.
Иностранный легион — изобретение древнее. Обычно наемники — свободные люди, поступающие на службу добровольно, но в Египте их роль выполняли мамлюки, буквально, «принадлежащие», т. е. рабы. Поэтому они не могли уволиться и вернуться домой: ведь они были невольниками.
Казалось бы, мамлюкам легче всего было принять ислам, что давало свободу, и раствориться в конгломерате народов мусульманского мира. Но они избегали свободы как огня, и не зря. Одинокий человек на чужбине, без денег и
Согласно традиционным представлениям эволюционной этнографии, мамлюки, находясь в чужой стране с непривычным климатом, изолированные от местного населения, должны были слиться в единую целостность, на основе социальной близости, а потом исчезнуть, вследствие нарушения связи этноса с ландшафтом. Не произошло ни того, ни другого. Кыпчаки из южнорусских степей объединили вокруг себя славян, мордву, торков, монголов и курдов, но не горцев, черкесов и чеченцев. Степняки базировались на острове ар-Руада на Ниле (аль-Бахр) и назывались — бахриты, а горцы — в цитадели Каира (аль-Бурдж) — бурджиты. Иными словами, на уровне этноса объединение шло легко, а на уровне суперэтноса — не происходило, несмотря на социальную близость.
Механизм такого разделения понятен.
Представьте такую картину. На невольничий базар, где стоят нагие юноши, выходит сотник в чалме, в роскошных шароварах, с саблей на боку и кричит: «А ну, крещеные, кто из Чернигова, кто из Мурома, отзовись!» Кое-кто отзывается, и сотник уводит их к себе в казарму, чтобы включить в свой отряд.
Затем выходит другой сотник и кричит: «Эй, уланлар, ким Джаик-тан? Кельмунда!» Его сменяет третий, говорящий по-черкесски, четвертый — по-алански, пятый — по-грузински, и так — пока не разберут своих земляков. Принцип этнической близости в неволе выдерживается более строго, чем в любых иных коллизиях.
И это закономерно! Верность своему начальнику обеспечена, ибо воину податься некуда. Чужие его не примут, и даже если не выгонят, то продвинуться не дадут. Разумеется, местных мусульман, уроженцев страны, в эту гвардию не допускали. Ведь они были связаны с населением, они могли найти защиту у мулл и улемов, имели возможность принадлежать к разным скрытым шиитским толкам… Нет, не надо! Разве только рядовыми без права на выслугу.
Однако вряд ли сытые, одетые, вооруженные и никем не обижаемые мамлюки были счастливы. Приобретя некоторый комфорт, они потеряли родину и родных. Пусть даже военный лагерь на острове, где были расквартированы степняки, или в замке, где жили черкесы и грузины, был роскошнее их кочевий и селений, горных аулов и землянок в долине Риони, но ведь там оставались друзья и подруги, мудрые старики и ласковые бабушки.
А память подсовывала им совсем не нужные картины. Врагов — которые вяжут руки и гонят плетьми их, привязанных к хвостам коней. Купцов — покупающих их на базарах в Суроже, Херсоне или Трапезунде. Надсмотрщиков с ременными бичами… Тяжелая штука, эта память. И ведь не выкинешь ее, как обгрызенную кость.
Таким образом, Фатимидам удалось создать государство не на основе того или иного этноса, пусть даже завоевателя, а на основе консорции, пополняемой новообращенными из всех этносов Ближнего Востока и Европы. Исмаилитская община умело использовала феллахов как трудящихся, христиан-коптов как чиновников, евреев как купцов — посредников, причем тем удалось наладить торговые связи с Индией и Западной Европой, [396] тюрок и суданских негров как гвардию, берберов и хиджасских арабов как ополчение, а сами члены исмаилитского ордена правили захваченными землями и проникали в мусульманские страны, подготовляя их к присоединению к Египту.
396
См.: Босворт К. Э. Указ. соч., стр. 81; История стран зарубежного Востока в средние века. М., 1970, стр. 367.
Эта типичная химера, возглавляемая антисистемой, могла держаться довольно долго благодаря веротерпимости халифов, но как только «сумасбродный деспот» халиф Хаким (996-1021 гг.) начал религиозные преследования, сначала христиан и иудеев, а потом суннитов, — он исчез, да-да, исчез, а его преемник немедленно отменил все его указы.
Но еще до его исчезновения в 1021 г. обнаружился первый
397
См.: Мюллер А. Указ. соч., стр. 341; Негры в Египте становились исмаилитами, а тюрки — суннитами, хотя они служили исмаилитскому халифу. Суперэтнические различия облекались в идеологические мантии, несмотря на социальную однородность: те и другие были невольниками халифа (Мюллер А. Там же).
Этнические феномены продолжали разрывать социальную общность мамлюков. В 1058–1062 гг. тюрки снова схватились с суданскими неграми и изрубили их.
Во время беспорядков были разграблены дворец халифа, государственная казна и даже библиотека. Только энергия халифа Мустансира, призвавшего из Сирии армянина Бадра, тоже бывшего раба, ставшего военачальником, спасла положение. Армянские и сирийские войска заняли Каир в 1073 г. Бадр заманил тюркских повстанцев в западню и перебил всех до единого в одну ночь. Порядок был восстановлен, но за время смуты отпали Алжир и Тунис, а Сицилию в 1071 г. завоевали норманны, точнее, французы из Нормандии. Надо было заново комплектовать армию и научиться обходиться без выходцев из Судана — негров, и, следовательно, снова покупать рабов, т. е. поддерживать химеру со всеми вытекающими из нее последствиями. Но иного выхода у Фатимидов не было. Арабы не только в Египте, но и во всем халифате уступали позиции тюркам и превращались из воинов и правителей в поэтов, ученых и купцов. Все эти занятия не требовали риска, что показывает на снижение арабской пассионарности, характерное для фазы надлома. Но и тюрки, в каких бы привилегированных условиях они не находились в Египте, потеряв связь с родным ландшафтом, не могли регенерировать как этническая система, воспроизводящая себя из поколения в поколение. Их ожидало неизбежное вырождение.
Вырождение у мамлюков выражалось своеобразно: семьи у них были большие, но дети теряли вкус к военной карьере и становились просто горожанами. Это значит, что они утрачивали пассионарность, а вместе с ней стимул к этнической обособленности — противопоставление своих — чужим. Поэтому для поддержания политической системы требовались постоянные пополнения, причем статус невольника был обязательным. Свободных в войско принимали, но только на низшие посты. Очевидно, пребывание в неволе рассматривалось как искус, в котором выяснялись личные качества будущего мамлюка.
В 1094 г. два сына халифа Мустансира возглавили две партии: крайних и умеренных. Последние победили и вытеснили своих соперников в Иран. Затем в 1130 г. возникло междуцарствие, а вслед за ним в 1134 г. новая резня белых и черных мамлюков обескровила войско халифа Хафиза. Белые мамлюки — кыпчаки — победили черных — суданских негров, тем самым сократив число воинов вдвое. После этой вспышки власть фатимидских халифов стала фиктивной и фактическими хозяевами в стране оказались гулямы — мамлюки. Нет необходимости видеть в резне белых и черных мамлюков борьбу рас. Устойчивое размежевание самих белых мамлюков на степняков-бахритов и горцев-бурджитов тому доказательство. Принцип деления был не расовый, а этнический. На этом следовало бы поставить точку, но мамлюки столь оригинальный феномен этнической истории, что следует довести повествование о них до конца. К тому же химера, созданная Фатимидами на берегах Нила, продолжала свое существование и после них.
Ненавидя своих продавцов, мамлюки отнюдь не обожали своих покупателей. Поэтому они спокойно позволили заменить исмаилитского халифа суннитским султаном в 1171 г. Когда же им показалось, что султан Тураншах руководит ими плохо, они взяли дворец и убили султана, что случилось 2 мая 1250 г. Инициатором переворота был половец Бейбарс, которого поддерживали его земляки.
Бейбарс посадил на престол ребенка Камиля, за которого правили его мать, султанша Шеджерет ад-Дурр, и мамлюк туркмен Айбек, ставший ее мужем. В 1257 г. ревнивая султанша отравила своего супруга за измену. Тогда мамлюки посадили ее в тюрьму и в 1259 г. выбрали султаном другого половца Кутуза, друга Бейбарса. Так совершилась в Египте «революция рабов» или, что то же, завоевание страны мамлюками. Это произошло в те самые годы, когда у себя на родине половцы были разбиты и разметаны так, что больше не составляли единого этноса. Жуткая ирония судьбы!