Тюдоры. «Золотой век»
Шрифт:
Но придержать их уже не получалось – 27 декабря 1559 года 14 английских кораблей отплыли из порта Гуллингхэм и добрались до Ярмута примерно за день – но и застряли там из-за непогоды. В Шотландию они попали только к концу января 1560 года, и такая задержка могла бы им дорого стоить – да вот у французов из-за зимних штормов дела шли не лучше.
K концу марта лорд Грей с 9000 солдат перешел шотландскую границу. Совершенно неизвестно, чем бы это все закончилось – французы готовились к переброске войск на помощь правящей королеве-регентше Шотландии, Марии де Гиз, но тут случилось нечто совершенно неожиданное.
Во Франции в марте 1560 года был раскрыт так называемый «амбуазский заговор» – дворяне-протестанты собирались захватить королевскую резиденцию в Амбуазе, взять под свой контроль
Целью заговора было установление правления протестантов во Франции.
Герцог де Гиз действовал, как всегда, с большой решительностью. На Амбуаз были двинуты войска. Заговорщики заперлись было в домах города и устроили баррикады, но сдались, получив уверения, что пощадят всех, кроме зачинщиков. Обещание было нарушено сразу же после того, как они сложили оружие. Правительственный совет заявил, что в тот момент, когда обещание пощады было дано, размах заговора еще не был известен. Следовательно, решение было неверным. Поэтому офицерам, что дали свое слово не убивать заговорщиков в случае сдачи, будет дано церковное отпущение грехов, а с заговорщиками будет поступлено по закону.
Пленников вешали целыми гроздьями на деревьях вокруг Амбуаза – впрочем, некоторых зашили в мешки и утопили в Луаре. Несколько человек было казнено колесованием – идея заключалась в том, что осужденному, привязанному к колесу, последовательно ломали кости, начиная с конечностей.
Казни проходили в присутствии 16-летнего короля Франциска Второго и его супруги, 18-летней королевы Марии Стюарт. Распоряжался всем дядя королевы, герцог де Гиз. К его большому сожалению, он не сумел захватить «… истинных вдохновителей заговора…» вроде принца Конде – уж не говоря об английском после. Герцог проклинал правила дипломатического иммунитета. Он был твердо уверен, что весь заговор в Амбуазе сплел именно сэр Николас. И вообще он рассматривал его как своего личного врага.
Некоторые основания для этого действительно имелись.
III
Дело тут в том, что еще 24 марта 1560 года, за пять дней до вторжения войск лорда Грея в Шотландию, когда казни в Амбуазе были в самом разгаре, Елизавета Первая, королева Английская, издала прокламацию, направленную против семейства Гизов.
Она утверждала, что у нее нет никакой, даже самой малейшей ссоры со славным королем Франциском Вторым и с его супругой, королевой Марией Стюарт, но вот вся беда в том, что Гизы, пользуясь молодостью своих монархов и игноририруя желания «принцев крови» Франции, захватили власть во Франции и теперь норовят сделать то же самое и в Шотландии. Поэтому королева Елизавета, желая сохранить мир и безопасность Англии, примет для этого необходимые меры, но призывает всех своих верных подданных не наносить никакого ущерба ни французам, ни интересам французской Короны. Таким образом, война объявлялась не державе, а частному семейству, члены которого находились на службе этой державы.
Трудно представить себе нечто более необычное…
Ну, семейство Гизов реагировало предсказуемым образом. Кардинал Лотарингский, отпрыск де Гизов, написал письмо дону Филиппу в Испанию с просьбой поглядеть на проблему непредвзято. По его мнению, протестантский заговор был налицо, английские щупальца протянулись от Амбуаза до Эдинбурга, и этому следовало положить конец. Посланец самого дона Филиппа в Англии, сеньор Куадра, советовал ему то же самое и рекомендовал направить испанские войска в Шотландию, на помощь шотландским католикам. Противоположный совет ему дал прославленный полководец Испании, герцог Альба. Он сражался с французами добрых 30 лет и совершенно не понимал, зачем надо помогать им в улаживании их проблем в Шотландии, на далеком севере Европы.
В итоге было измыслено предложение, которое решало все вопросы сразу. Елизавете отправили из Испании любезнейшее письмо, в котором извещали, что король Филипп Второй не оставит свою верную союзницу без защиты и, пожалуй, отправит в Шотландию несколько тысяч своих солдат. Они подавят восстание протестантов, а заодно и отнимут у Франции предлог для усиления ее войск
Это предложение было трудно отклонить – но Елизавета все-таки попыталась и в столь же вежливом тоне ответила дону Филиппу, «… своему другу и союзнику…», что она ему глубоко благодарна, но, к сожалению, его войска не смогут оставаться в Шотландии вечно, ибо они нужны ему самому. Надо «… поискать какое-то другое решение…». Ей ответили – как-то невнятно…
A в апреле 1560 года до Лондона дошли сведения о 4000 испанских солдат, готовых отплыть в Шотландию из Антверпена. Все это начинало выглядеть очень невесело – но 25 апреля 1560 года от Трокмортона из Парижа пришли обнадеживающие вести: экспедиция в Шотландию отменяется. На испанский флот в Средиземном море напали турки, поэтому корабли и солдаты дона Филиппа отправятся на юг, а не на север.
Сэр Николас оказался совершенно прав – сведения у него были из первых рук. Он сумел перехватить письма герцога Гиза его брату, кардиналу Лотарингскому, в которых излагались новости из Испании.
Королева Елизавета решила действовать, и немедленно – второй такой благоприятной возможности могло и не подвернуться. Английские войска в Шотландии были усилены, а за дипломатические переговоры с обеими сторонами конфликта в Шотландии взялся сам сэр Уильям Сесил.
6 июля 1560 года он подписал Эдинбургский мирный договор.
Французы согласились увести свои войска из Шотландии и позволить шотландцам самим решить вопросы своей веры. В обмен англичане снимали вопрос о возвращении им Кале и отказывались от союза английской Короны с лордами протестантской Конгрегации. Все это выглядело разумным компромиссом, приемлемым для всех заинтересованных сторон, но, как известно, всякий дипломатический текст содержит еще и мелко набранные дополнительные параграфы, и дьявол там-то и живет.
Сэр Уильям в мудрости своей выговорил, что вопрос религии в Шотландии будет решен не королевой Шотландии, Марией Стюарт, а шотландским Парламентом. Это нарушало принцип « Чья земля, того и вера» [28] , который как практическая мера ограничения конфликтов был более или менее принят государями Европы, но делать было нечего. Испания была занята войной с турками, а у Франции хватало внутренних проблем с ее собственными протестантами.
15 августа 1560 года Парламент Шотландии провозгласил королевство протестантским государством – крупный успех для Англии. Сэр Уильям Сесил оказался прав – без французских войск и союза с Францией Шотландия была уже не опасна.
28
Cujus regio, ejus religio – чья область, того и вера. Принцип, установленный в 1555 году (так называемый Аугсбургский мир) в результате войн между протестантскими князьями Германии и императором Карлом V.
Елизавета I одержала победу – северная граница Англии была обеспечена.
IV
Франциск II и Мария Стюарт как «… суверены Шотландии…» отказались ратифицировать Эдинбургский договор. Сэр Николас Трокмортон имел по этому поводу беседу с одним из дядюшек Марии Стюарт, кардиналом Лотарингским. Идея того, что война ведется не против Франции, а против семьи де Гиз, была доведена до логического конца – английский посол обсуждал проблемы войны и мира не с французскими должностными лицами, а с отпрыском этого семейства. Вот ему-то он и жаловался на нестерпимый для чести Англии афронт – Мария Стюарт поместила в своем гербе английских королевских леопардов [29] .
29
Три леопарда на красном поле щита появились при Ричарде I, прозванном Ричардом Львиное Сердце. Гербовый щит с леопардами долгое время оставался единственным символом Англии.