Тюлень
Шрифт:
Я понял, мой брат жаждет мести ничуть не меньше меня. Человек всегда чувствует себя сильнее, если у него появляется единомышленник.
А солнце наверху то выглянет из-за туч, то снова скроется за ними. Немного проехав по открытой местности, мы начали мерзнуть, день был морозный. Правда, нас согревала мысль о том, что мы едем на правое дело — мстить. Наверно, оттого, что немного замерзли, нам показалось, что село находится дальше, чем обычно. Но в конце концов мы добрались до него, правда, день уже приближался к полудню. Поставили своего ишака прямо перед домом зятя и ждем. Как только он появится, мы забросаем его камнями,
Сощурив глаза, он некоторое время смотрел в нашу сторону, пытаясь опознать нас. Братишка, думая, что это зять, заерзал на месте, собираясь запустить в того камнем. По нашему уговору, как только зять появится нам на глаза, мы должны с двух сторон выпустить в обидчика нашей сестры град камней. Рука братишки поднялась, но он так и не смог разжать застывший от холода кулак, в котором был зажат камень. Тем временем смуглый человек подошел ближе и обратился к нам: “Эй, ребята, вы сыновья Назара ага?”
Видно, он догадался, кто мы такие, когда мы громко выкрикивали имя сестры.
— Да.
— Это хорошо, что вы сыновья Назара ага, давайте тогда, слезайте с коня, к тому же вы порядком промерзли, пойдемте в дом, согреетесь, гостями будете! А вашей Биби эдже нет, они сегодня утром целой толпой поехали в город к дочери, та сына своего женит. Так что вряд ли они вернутся прежде, чем закончится свадьба.
Я как-то не обращал внимания, а оказалось, что Бабагельды очень сильно замерз, губы у него посинели дрожали. Когда мы ехали сюда, я слышал, как у меня за спиной что-то щелкает, думал, что это Бабагельды стучит камнями, готовится к битве, а оказалось, что это у него от холода зубы стучат.
Человека, который, признав в нас сыновей Назара, приютил у себя дома и обогрел, звали Язы по кличке сары (сары — желтый, смуглый). О том, что его зовут именно Язы-сары, мы узнали, вернувшись домой с “вендетты”. Оказалось, когда наш отец на своем тракторе обрабатывал в этом селе землю, Язы-сары был при нем помощником, учился у него водить трактор.
Язы-сары снял моего братишку с ишака и на руках отнес в дом, там он усадил его возле теплой печи. Я сел немного позади него. Расстелили сачак, мы поняли, что нас собираются накормить. Нам принесли яичницу на сковородке. Язы сары сидел рядом с нами. “Берите, ешьте!” — предлагал он нам, сам же изредка протягивал руку к сковороде и делал вид, что ест. Да и брат мой не очень-то ест, одну руку он все еще держит в кармане. Я посчитал это неприличным и вынул руку брата из кармана. Вот тогда-то и открылась цель нашего прибытия сюда.
Когда Бабагельды разжал немного согревшуюся руку, в ней лежал один из двух камней, которые я дал ему. Только сейчас я понял: он так долго не мог разжать кулак, потому что тот задубел от холода.
Увидев в кулачке брата камень, Язы сары заинтересовался им и спросил: “Что это?”, - и тогда я вынужден был признаться, что мы приехали сюда, чтобы наказать нерадивого зятя, отомстить ему за нашу сестру.
Выслушав меня, Язы сары, задрав голову, от души рассмеялся. Оказывается, когда он так смеется, из глаз его текут слезы, а желтая кожа на его лице становится багрово-красной. Не переставая
— Эй, жена, вели забить одного из петухов, и сына позови, пусть моркови нароет, приготовь плов!
Не знаю, почему, но я понял, что мои слова пришлись по душе Язы сары, что они вызвали у него чувство гордости за нас. Он обогрел нас, попотчевал, как дорогих гостей, и со всеми почестями проводил домой.
Когда мы верхом на ишаке поравнялись с домом сестры, я остановился еще на мину ту. Брошенный мною камень стукнулся в их дверь. Мой братишка оказался более метким, чем я, его камень угодил прямо в их окно и вдребезги разбил его.
Никто не хватился нас, когда мы уходили, зато, когда мы вернулись обратно, нас сразу же заметили. Конечно, столько времени отсутствовать и при этом остаться незамеченным?!
Увлекшись интересными рассказами Язы сары, поев вкусного плова и расслабившись, мы и не заметили, сколько времени прошло. Когда мы вернулись, выяснилось, что бабушка и мама ходили по соседям, искали нас.
Нам не оставалось ничего другого, как честно признаться, где и зачем мы были.
Выслушав меня, бабушка всхлипнула: “В такой-то холод?”, не договорив, она обняла брата и заплакала.
Лишь спустя некоторое время, когда мы зашли в дом, разделись и устроились возле теплой печи, бабушка снова стала для нас родным и близким человеком. Она ласково журила нас:
— Вы только посмотрите, что они надумали, да еще в такой мороз! В голову ведь такое не могло придти. Видите ли, мстить они поехали. Тоже мне еще Героглы отыскались! (Героглы — легендарный герой туркменского эпоса, человек сильный и бесстрашный). Какие из вас мстители, вы ведь совсем дети еще, только вон как продрогли… Тогда уж надо было вам еще трижды обойти вокруг “гуджума” (гуджум — ильм), пронзить его стрелой желтого лука, оставить след, а уж потом возвращаться…
Хоть бабушка и ворчала, но в этом ворчании уже не было гнева, с которым она встретила нас, когда мы вернулись домой, напротив, в словах ее неожиданно прозвучали горделивые нотки.
Не знаю, как брат, а я-то сразу сообразил, почему бабушка вспомнила о Героглы беке. “Героглы” — это книга, которую в нашем доме любят читать все. В ней рассказывается о том, как Героглы отправился мстить Арап Рейхану, который силой увез из дома его юную сестру. Уже усадив Бибиджан в седло своего коня, он трижды обходит дерево ильм, под которым спит Арап, и выстреливает в него из лука, оставляет на дереве метку, чтобы тот, проснувшись, мог увидеть след его пребывания. Видно, наш поход за мщением напомнил бабушке тот поход Героглы, который также намеревался отомстить ненавистному врагу, поэтому она, говоря об этом, улыбалась.
Мать
“Уж если плачет, то только мать…”
Труп юноши вот уже второй день высится черной горой на другом берегу реки — на чужой стороне.
Село Марчак является одним из соседних сел, которые делят эту реку с афганскими селами, расстояние между ними не больше шестисот-семисот шагов, и выходит, что мы ту т, а вы — там. Вчера в этом месте юношу нагнала единственная пуля, выпущенная афганским солдатом. И теперь казалось, что он с этого места ползет в сторону реки и вот-вот достигнет ее берега. С тех пор два воина стоят неподалеку от этого места, охраняют убитого.