Тютюнин против ЦРУ
Шрифт:
– Вон горькое дерево, этса.
Сергей и Леха подошли к дереву ближе и, осмотрев его, сошлись на том, что оно напоминает клен.
– Чего теперь делать? – спросил Тютюнин у старшины.
– Вот такие веточки срезать будем, – показал тот и подал Сергею нож с пилообразным лезвием.
– Он имеет в виду, что мы должны срезать деревяшку для дробовика, – по-своему понял Окуркин.
– Е-мое, это мы с самопалами на муслов твоих пойдем, а, старшина? – поинтересовался Тютюнин.
– Ага, этса, – подтвердил
Делать было нечего. Сергей, срезав нужную ветку, быстро обчистил с нее кору, затем передал нож Лехе, и тот заготовил рукоятку для себя. Прицелившись из нее в Вуби, Окуркин сказал: «Бабах!» – однако старшина не понял этой шутки и зашатался от страха, хватаясь за ветки горького дерева.
– Ну-ну, парень, ты чего это? – забеспокоился Серега.
Вскоре Вуби пришел в себя, однако дышал с каким-то присвистом.
Следующей – второй – частью оружия оказалась медная проволока. «Купрумная нить», как назвал ее Вуби. Он объяснил, что с ней нужно делать, и Тютюнин с Окуркиным приступили к работе.
Требовалось всего лишь загнать один конец проволоки в мягкую сердцевину спереди деревяшки, а второй в сердцевину рукоятки. Получался полукруг из проволоки, соединявший два конца деревяшки.
– Все, этса, – произнес Вуби. – Теперь эта штука опасная. Теперь она – файфер.
И он выразительно посмотрел на Леху своими кошачьими глазами.
– Да ладно тебе зыркать, понял я, понял.
– Хорошо, этса. Тогда пойдемте испытывать файфер. Это недалеко – за оградой.
Они снова отправились по безлюдным залам и, пройдя дворец насквозь, оказались с обратной стороны садовой ограды.
Прямо возле нее начиналась тропинка, которая вела в холмы.
– Красиво здесь, – заметил Леха. – Только дома лучше. Вот вернемся, Серег, и завяжем. Надоели мне эти приключения.
Вслед за Вуби гости поднялись на белый холм и, оказавшись на его вершине, увидели в небольшом ущелье высокую скалу.
– Вот, этса. Нужно стрелять туда, – сказал старшина.
– А из чего стрелять-то? Из этих лобзиков? – усмехнулся Сергей.
– Нужно направить файфер на скалу и сказать… – тут старшина покосился на Леху, и сказать: «Бабах»…
– Ишь ты. – С губ Тютюнина не сходила улыбка. Он встал поудобнее, поднял «лобзик» и, наведя его на трещину в скале, сказал: «Бабах!»
Огненный шар величиной с футбольный мяч соскочил с куска проволоки и с ревом понесся на скалу. Когда он взорвался от удара о камень, во все стороны полетели куски щебня, а холм под ногами дрогнул словно от землетрясения.
– Вот это дол-ба-ну-ло! – восхищенно произнес Окуркин. Он посмотрел на свой «лобзик» и осторожно дотронулся до проволоки. – Можно теперь я стрельну?
– Конечно, этса. Стреляйте, Алексе-Ем.
Окуркин прицелился и рявкнул: «Бабах!»
Его оружие изрыгнуло фиолетовый шар, который от удара о скалу разлетелся
Когда канонада утихла, Тютюнин поднялся на ноги, отряхнул штаны и заметил:
– Ты бы, Леха, орал потише, а то своими шарами чуть нас не угробил…
– Извини, Серег, я не хотел. Но как же оно ба… – Тютюнин и старшина Вуби испуганно посмотрели на Леху, и тот, стушевавшись, спрятал «лобзик» за спину. – Одним словом, мне понравилось.
– Значит, завтра на войну, этса, – подвел итог Вуби.
– А во сколько примерно? – спросил Окуркин.
– Думаю, часиков в одиннадцать, этса. Вам не рано?
– Нормально. В одиннадцать в самый раз.
47
Проведя вечер в праздности и тоске по дому, Тютюнин и Окуркин хорошо выспались ночью. Утром они позавтракали остатками дроздофилов и почувствовали себя готовыми к ратным подвигам.
Потом до половины одиннадцатого приятели погуляли в саду, где разыскали настоящие яблоки и сливы.
Вуби эти находки очень испугали, поскольку плоды считались у местных жителей ядовитыми. Однако ни Окуркин, ни Тютюнин не придали значения словам старшины и съели фруктов столько, сколько смогли.
– В конце концов, мы же бобуны, – успокоил Леха аборигена. – То, от чего вы травитесь, нам только на пользу.
Старшине пришлось поверить, поскольку его грозные гости действительно поедали все без видимого для себя вреда.
– Я должен показать вам рамы, этса, на которые мы натянем ваши шкуры, – напомнил он.
– Ну что ж, пойдем посмотрим, – сказал Сергей и подмигнул Лехе. – А то нам уже не терпится стать вашими барабанами…
Рамы из просушенного белого дерева висели на двух столбах, вкопанных посреди городской площади.
Эти драгоценные для всего королевства предметы охраняло человек двадцать солдат с кремневыми ружьями.
Гражданского населения по-прежнему нигде не было видно, однако Тютюнин не сомневался, что за ними подсматривают изо всех окон.
После осмотра барабанных рам Серегу и Леху посадили на разукрашенную повозку, в которую были запряжены их старые знакомые:
– Смотри, Серег, овцебыки!
– Да нет, это скорее яки, – с видом знатока заметил Тютюнин. – У овцебыков шерсть покороче и мездра поплотнее.
– И откуда ты все знаешь?
– Так у меня же работа умственная. Это тебе не ложки клепать… – Тютюнин вздохнул и, глядя на вымощенные серым камнем городские улицы, добавил:
– Чую я, чего-то скоро случится, Леха. Чую.
– Ну понятно чего – мы такими шарами всех врагов забьем, – самоуверенно заявил Окуркин.
– Забьем-то забьем, а как насчет барабанов? Мне на барабан не хочется.