У-3
Шрифт:
— Ты улыбаешься? — заметил начальник штаба.
В самом деле? Хеллот сказал:
— Да, в нашей семье такая традиция. В день Первого мая отмечать единство и международную солидарность рабочего класса. Против диктатуры и тоталитаризма.
Начальник штаба не унимался. Он явно хотел завести Алфика.
— Но социал-демократы, особенно молодежная организация, сильно заражены пацифизмом. В том, что касается политики безопасности, на них положиться нельзя.
Алф Хеллот ответил:
— В мирное время мы, военные, очень уж подвержены консервативному мышлению. Послушать вас, так мир чересчур
Командир крыла был настроен философически.
— Человек — жалкое творение, — примирительно произнес он.
— Мы голодаем, терпим нужду, — иронически подхватил интендант.
Офицер разведслужбы, который до сих пор молчал, решил все же высказаться:
— Рабочие, нерабочие. Будто не все работают. Все утром встают с кровати и отправляются на работу, всяк на свою. Я так считаю: жизнь общества зависит от циркуляции денег.
— С рабочим классом все ясно, — вступил в разговор один капитан, немногим старше Хеллота. — А что такое буржуазия? Буржуа — от латинского «бургус»: укрепление, замок. Стало быть, буржуи — те, что в замках живут? А где они, замки эти? Дома да хижины, никаких замков. Разве не так в нашем гимне поется?
Два последних оратора посмотрели на инспектора ВВС, надеясь прочесть на его лице одобрение. Однако лицо генерала Эга ничего не выражало. Представитель службы связи тоже воздержался от санкции. Радионавигационная станция слушала и пеленговала, предоставляя другим делать выводы.
Подполковник Спирдал нарушил затянувшееся молчание:
— Идеологии своё отжили. Измы ушли в прошлое.
— Особенно туризм, — пробормотал Хеллот. — И автомобилизм.
— Не говоря уже о реализме, — возвысил наконец голос генеральный инспектор.
— А ты что думаешь на этот счет, капитан? — добавил командир эскадрильи, не дождавшись реакции Хеллота.
Хеллот ничего не думал на этот счет. Он думал об очередном вечере с подобного рода жизненной премудростью, черпаемой из бутылки. Немалую часть суток верховным командующим вооруженными силами был Король Алкоголь, а скипетром его — пивная бутылка.
— Избавьте меня! — сказал Алф Хеллот, глядя в глаза генералу Эгу, самому молодому генералу в стране, сорока лет не было, когда получил это звание. — Увольте от этой адъютантской муры. Хочу вернуться в боевое подразделение. Хочу летать. Хочу на перехватчик. Я не создан быть придворным. Офицер связи — к чертям собачьим. Не хочу. Aide-de-camp! Дворянское отродье было ликвидировано в Норвегии полтораста лет назад. Пора и вооруженным силам избавиться от феодализма.
Командир крыла присвистнул. Начальник штаба сказал:
— Ну дает. Этот парень слишком жмет на газ.
— Да вы посмотрите сами, — продолжал Хеллот. — Томас Глёр, Терье Барр, Арне Пран и прочие. Ну ладно, Пран — свой парень, футболом увлекается и все такое. А вообще-то. Военное училище, два месяца армейской службы. Помощник комбата королевской гвардии. Канцелярист в штабе верховного командования. Три недели посредником у черта на куличках. И вот они уже капитаны — и прямехонько в штат адъютантов при дворце. Действительная служба — обучать парадному шагу курсантов военного училища. В следующий раз ты видишь их на газетной фотографии, стоят в парламенте с аксельбантом под эполетом и слушают, как
— Таков путь к звездам и нашивкам, — сказал командир эскадрильи и поднял глаза к потолку, точно увидел там звезды.
— Ну, капитан Хеллот, — улыбнулся разведчик. — Все карты разложил? А то я тоже хотел бы взять одну взятку.
Хеллот перебил его:
— Это один вариант, хрестоматийный. Другой — ребята из богатых кварталов, которые оканчивают военно-морское училище и проходят действительную службу, чтобы приобрести немного офицерского лоска и выйти в запас со званием, получив личное оружие и навык в кадровой рутине.
Стало совсем тихо. Видимо, все самолеты взлетели. И никто не шел на посадку. Разве что пикировал. В таком случае — беззвучно. Все смотрели на генерала Эга. Он не спешил взять слово.
— Лейтенант, — сказал он наконец. — Нет, простите, капитан Хеллот. Нам в военно-воздушных силах положено твердо-натвердо помнить одну истину.
В руке у генерала была трубка; он почистил ее, выдерживая паузу, затем продолжил:
— И заключается эта истина в том, что воздушный бой — одно. А сотрясение воздуха — совсем другое.
С того места, где сидел Алф Хеллот, ему был виден профиль командира базы. Волосы командира были напомажены, и, когда уголки его губ изогнулись в улыбке, как завивается стружка под рубанком, он вдруг стал похож не то на плейбоя Порфирио Рубиросу, не то на Али-Хана.
Хеллот тоже рассмеялся. Когда все отсмеялись, генерал Эг добавил:
— Согласен, капитан?
— Так точно, генерал!
— Завтра летишь в Бардуфосс?
Хеллот кивнул.
— Я приду на командный пункт, — сказал он. — Только сперва позвоню по телефону, есть одно личное дело.
Он резко встал. Поприветствовал, как положено: руки по швам и жест головой. Повернулся кругом и вышел.
Светлый предвечерний час. Затянувшаяся зима — или ранняя весна. Колючий воздух. Резкий порыв ветра вспорол дождевые тучи, открыв лоскут синего неба. Ветер дул в лицо Алфу Хеллоту, когда он побежал трусцой через летное поле к баракам.
Ничто не сравнится с полным одиночеством на исходе дня. До сна по-прежнему было далеко.
Алфик отпустил пальцем диск и сжал в руке телефонную трубку.
— Алло? — Женский голос с звонкими гласными юго-западных губерний. — Хеллоу?
Голос целовал ухо через провода, через трубку.
— Привет. Это Алф. Хеллот. Алфик.
Странные звуки, словно кто-то ворочался в трубке. И снова голос, знакомый, совсем близкий. Ловра.
— Алфик, ты! — воскликнула Китти. — Вот неожиданность. Ты из Осло звонишь, с аэродрома Рюгге? Хотя нет, ты ведь теперь больше в Техасах пребываешь. Или в райском саду под Бергеном.
— Ты как-то приглашала меня на стаканчик, но мне пришлось сказать «нет». Можешь ты теперь сказать «да»? В ресторане «Монти»? Здесь, в Будё. Или «Нуррёна» лучше подходит?