У черта на посылках

Синявская Лана

– Слушай, Андрюшка, если ты и правда задумала копаться в грязном белье этого писаки, то лучше не надо. Ну его совсем.

– Откуда такая забота? – Попробовала отшутиться я, чувствуя, как заливаются краской щеки.

– Слухи о нем ходят всякие. – Не принял мой шутливый тон Смуров.

И мне они не нравятся. – Он, наконец, улыбнулся. – Не хочется терять лучшего сотрудника нашей редакции, поняла?

Он легонько надавил пальцем на мой нос и, прежде чем я успела опомниться, уже снова бежал к воротам больницы. Слегка оглушенная, я прижала руки к разгоряченным щекам и потрясла головой, чтобы прогнать наваждение. Этого только не хватало. Совсем уже зарапортовалась.

Конечно, Федя мне нравился, но не настолько, чтобы терять голову только от того, что меня щелкнули по носу. Чтобы доказать себе, что меня подобные вольности нисколько не смущают, я глубоко вдавила педаль газа и поспешила покинуть «опасную» территорию. Робкой мыслишке «а не стоит ли подождать его возвращения» я решительно свернула тонкую шейку, как куренку.

Моя детективная затея подошла к своему логическому завершению. Двигаться дальше было попросту некуда – ни единой отправной точки. Я потратила кучу времени и сил, а в результате выяснил только то, что одна из секретарей, работавших на интересующего меня писателя, оказалась частным детективом. Фигура писателя по-прежнему выглядела мрачно и загадочно. Виновник смерти его жены не найден. Короче, воз и ныне там. И черт бы с ним, с этим возом, если бы быть уверенной, что от меня самой отвяжется некто, кому мой интерес к Кибиткину не дает спокойно спать. А может, если не будет интереса, то не будет и всего остального? Я удивилась, почему такая простая мысль не пришла мне в голову раньше.

ГЛАВА 18

Решив забыть о Кибиткине раз и навсегда, я даже повеселела. Завтра же иду на работу и начинаю заниматься своими обязанностями. Пусть молодые журналисты добывают сенсации для первой полосы, а мое дело только отбирать нужное. Дома я объявилась не позднее одиннадцати утра и от того, что впереди еще целый свободный день, на душе сразу потеплело. Сейчас сварю себе кофе и залягу с книжкой на диване, как белый человек. И никто не сможет оторвать меня от этого занятия.

Когда зазвонил телефон, я демонстративно ушла на кухню и плотно закрыла за собой дверь. Никаких звонков! Сегодня у меня выходной. Словно поняв мои намерения, телефон замолчал. Я ухмыльнулась, похвалив себя за выдержку, и принялась варить кофе. Налила в кофеварку воды, поставила на огонь, протянула руку за кофемолкой.

Телефон зазвонил снова.

Я поставила кофемолку на кухонный стол и включила радио на полную громкость. Немного режет уши, зато телефонных звонков почти не слышно. Ага. Заткнулся. Вода уже закипела, я спохватилась, торопливо насыпала кофейные зерна в кофемолку, закрыла крышечку и надавила на кнопку. Одновременно с жужжанием до меня вновь донеслись настойчивые трели. Они что там, издеваются? От совокупного воя радио, кофемолки и телефонных звонков у меня закружилась голова. Похоже, количество децибел превысило норму. Я раздраженно выключила радио и отключила кофемолку. Телефон, словно в отместку, сразу же замолк. Но не надолго. Когда я высыпала коричневый порошок в бурлящую воду, он заверещал с новой силой. Я поняла, что это не кончится никогда, и решила сменить тактику. Ну, сейчас я покажу кому-то, где раки зимуют.

Схватив трубку в последний момент, я рявкнула:

– Да!!!

На том конце испуганно молчали. Наконец, с большой долей сомнения меня спросили:

– Андре?

Теперь настал мой черед онеметь на некоторое время. Что я и сделала, потеряв дар речи от неожиданности. Я ожидала услышать кого угодно, но только не Кибиткина. А это был именно он, собственной персоной. Не знаю, как он там истолковал мое молчание,

но заговорил он первым, не дожидаясь, пока я отомру.

– Вы не вышли сегодня на работу, Андре. – Произнес он укоризненно.

– Не вышла. – Подтвердила я.

– Но вы мне нужны! – Заявил он таким тоном, как будто это могло заставить меня немедленно броситься к нему сломя голову. Ага, разбежалась. Ему будет легче научить свою старую каргу печатать на компьютере, а ворону – стенографировать, чем заставить меня еще раз переступить порог его чертова логова.

– Алло? Вы меня слышите? Мне нужно, чтобы вы немедленно вернулись на работу, Андре.

– Сожалею, но это невозможно. – Ответила я спокойно.

– Как это невозможно?

– А как вы узнали мой номер телефона? Я вам его не давала.

– Что? По справочнику, разумеется. Квартира записана на вас. Черт, при чем тут ваш номер? Вы что, собирались скрываться от меня? Я вас нанял, и вы обязаны…

– Ничего я вам не обязана. – Начала злиться я. – Мне не понравилась работа и я нашла более подходящую. Денег за те три дня, что я проработала на вас, мне не надо. По-моему, вопрос полностью исчерпан. Всего доброго, господин Кибиткин.

– Подождите, Андре! – Остановил меня его дрогнувший голос. – Вы не понимаете. Мне действительно необходимо ваше присутствие. Я должен немедленно выехать на съемочную площадку, а другого секретаря мне так быстро не найти.

И тут я допустила роковую ошибку, о которой потом много раз жалела. Мне надо было немедленно положить трубку и навсегда забыть о Богдане Кибиткине. Если бы я только сделала это! Скольких неприятностей удалось бы тогда избежать… Но…я этого не сделала, меня подвело банальное женское любопытство. Услышав о съемках я навострила уши и, не удержавшись, переспросила:

– О какой съемочной площадке идет речь?

Все. Капкан захлопнулся.

– Об этом долго рассказывать. У меня сейчас совершенно нет времени. Если вы приедете, то сами все поймете.

– Приеду куда?

– Я же говорю, на съемочную площадку, где снимается фильм по одному из моих романов. Я готов заплатить вам тысячу долларов.

– За какой срок? – Ляпнула я, видимо, тронувшись умом от неожиданности.

– За тот, который вы согласитесь проработать у меня, пока я не найду вам замену. Даже если для этого понадобится один день.

Господи, где были мои мозги, когда я это слушала? Ну как можно было не понять, что если человек, который годами платил своим секретаршам копейки, предлагает тысячу условных единиц за один день работы, то с этим что-то не так? Да что толку сожалеть. В тот момент у меня вместо мозгов был омлет, и я слушала Кибиткина, как завороженная. Его предложение даже казалось мне заманчивым. Еще бы, от фамилий актеров, которые он называл, у кого угодно голова бы закружилась. Кроме того, мне казалось, что это совершенно безопасно. Там, на съемочной площадке, будет множество людей, и не будет Инны Теодоровны. Что плохого может со мной случиться?

Когда я закончила разговор и положила трубку, голова моя была как в тумане. Ничего не видя перед собой, я побрела на кухню, глупо улыбаясь своим мыслям. Даже жуткий запах не сразу вывел меня из состояния эйфории. Опомнилась я слишком поздно, весь кофе, оставленный без присмотра, не только вытек на плиту, но и прикипел к ней намертво, превратившись в каменный уголь. Но даже это не могло меня остановить.

Мне надо говорить о том, что через два часа я на полной скорости неслась по шоссе, торопясь прибыть на место до наступления темноты? Думаю, не стоит. Диагноз и так предельно ясен…