У черта на посылках

Синявская Лана

У Александра Гордеева оказались странные глаза: сине-зеленые, они горели, как у кота в ночи. В первую очередь я обратила внимание на этот насмешливый, какой-то опасный взгляд, и только потом сообразила, что передо мной еще одна знаменитость. Пожалуй, из всех присутствующих он на сегодняшний день являлся самой крупной звездой в созвездии шоу-бизнеса. Ну и повезло мне! Просто море звезд какое-то! Вздумай я взять у каждого из них интервью, моему журналу хватило бы на целый год. Андрей не был актером, но был артистом – модный певец, любимец публики, к тому же красавец. В жизни он, в отличие от некоторых, оказался еще красивее, хотя я и не люблю в мужчинах излишней красоты. Черноволосый, очень смуглый, чем-то похожий на испанца, он был хорош, как нарисованный на обложке любимого мамулей дамского романа герой-соблазнитель. При виде этих неправдоподобно красивых мужчин я всегда испытывала раздражение – таких лиц в природе не бывает. Оказалось, что я ошибалась ибо передо мной

стоял именно такой красавец во плоти.

– Александр, наконец-то ты прибыл! Рад тебя видеть! – приветствовал его режиссер, поднимаясь из-за стола, чтобы лично пожать звезде руку. – Правда, не скрою, твое внезапное появление меня немного шокировало.

– Мое появление многих шокирует. Так что не бери в голову. – С иронической улыбкой парировал Гордеев, отвечая на рукопожатие. Я заметила, как Круглов сморщился и попытался вытащить свою крепко стиснутую руку. Мне стало смешно. В ту минуту, когда я попыталась спрятать улыбку, горячие глаза Александра скользнули по моей физиономии, задержавшись на ней чуть дольше положенного. Я вспыхнула и хотела отвернуться, застигнутая врасплох, а он вдруг подмигнул мне. Закашлявшись, я быстро повернулась к столу, отметив про себя, что с этим типом надо держаться так же осторожно, как с удавом, то есть не позволять ему обвивать себя своими кольцами. В момент хребет переломает.

Александр отказался от предложения поужинать, но остался в столовой, расположившись в кресле. Круглов уселся напротив, и они оба углубились в разговор, который вели вполголоса, чтобы не мешать остальным закончит ужин. Могли бы и не стараться. После появления Гордеева никто уже и не думал о вареной картошке. Все старательно делали вид, что доедают свои порции, а на самом деле занимались тем, что изучали своего нового коллегу. Я осторожно посмотрела на Анжелику. Она держалась из последних сил. Ее личико было бледным, она почти не поднимала головы. Александр не смотрел в ее сторону, так что он не мог видеть того мерцающего напряженного интереса, которым светились ее глаза, когда она исподтишка поглядывала в его сторону. Я недоумевала. По виду Гордеева не скажешь, что они знакомы, он не проявил к хорошенькой Анжелике никакого особенного интереса, но почему же она так взволнована? И вообще, лучше бы ей уйти. Ее странное состояние уже стало привлекать внимание. Марго все чаще поглядывала в ее сторону, начиная подозревать, что за волнением девушки что-то скрывается.

Не успела я об этом подумать, как Анжелика неловко вскочила со своего стула и, пробормотав какую-то невнятную чепуху в сое оправдание, выбежала из комнаты. Да, Майя и на этот раз не ошиблась. Актриса из девочки никакая.

Почти сразу после ухода Анжелики, ушла и я. Мне очень хотелось остаться, чтобы поболтать с Майей, но я должна была прочитать эту проклятую книгу, которую подсунул мне Кибиткин. В конце концов, я здесь по его настоянию, а значит, выполнять его поручения – моя прямая обязанность. Только вот красить листья я больше не соглашусь ни за что на свете.

Помня о том, что где-то в доме бродит звероподобная экономка, я тщательно заперла дверь, предварительно убедившись, что замок нельзя открыть с той стороны, потом умылась, переоделась в халат и залегла на кровать с книгой. Роман, написанный Кибиткиным, произвел на меня неожиданное впечатление. Для меня все эти образы вампиров и прочей нечисти давно стали скорее пародией, нежели чем-то пугающим. Что поделаешь, современная жизнь в большом городе кого хочешь сделает циником. Киллер или наркоман-отморозок были куда более устрашающими и реальными, чем граф Дракула со всей его свитой. Но описанное Кибиткиным при всей нереальности событий выглядело настолько правдоподобным, что чем дольше я читала, тем сильнее меня охватывал страх. Дошло до того, что мне стали чудиться осторожные шаги за моей дверью. Я беспокойно огляделась, и взгляд мой случайно упал на часы. Надо же, не заметила, как наступила полночь. «Самое время для появления кого-нибудь из потустороннего мира» – мелькнуло в голове. Рассердившись на себя, я захлопнула книгу и села на кровати, свесив босые ноги на пол. Пол был просто ледяным. Жаль, что я забыла прихватить свои домашние тапочки.

Света настольной лампы хватало только на то, чтобы осветить небольшую часть комнаты. Остальная была погружена во тьму. После книги мне повсюду чудились шевелящиеся тени. Мерцающие зеркала только добавляли страха. Ни за что на свете не решилась бы сейчас заглянуть в какое-то из них, особенно в «псише». Да что это со мной? Совсем расклеилась из-за какой-то дурацкой выдумки. И все-таки по коридору кто-то ходит. Ну и что? В доме полно людей, кому-то не спится, нечего делать из ерунды трагедию. Ведя этот внутренний монолог, я осторожно приблизилась к двери, прислушиваясь к крадущимся шагам. Внезапно другой звук привлек мое внимание. Он донесся со двора и я, позабыв на время про дверь, бросилась к окну. Я не сразу поняла, что показалось мне необычным в банальном рокоте мотора. Только выглянув из-за занавески и увидев медленно едущую по дороге машину, я сообразила, что она едет с потушенными фарами. За столом

кто-то обмолвился, что Круглов недавно приобрел новую модель БМВ. Я обратила на это внимание, так как именно эта машина стояла рядом с моей на стоянке. Теперь темный силуэт этого автомобиля почти бесшумно, словно крадучись, спешил покинуть двор, удаляясь в направлении леса. «Куда это его понесло на ночь глядя?» – задумчиво проговорила я, уставясь на ясное небо. Яркая, большая луна светила прямо в мое окно. Ах да, сегодня же полнолуние. Я вспомнила, как говорили об этом Кибиткин и Инна Теодоровна. Воспоминание о той ночи показалось мне неприятным, я поспешно отошла от окна и задернула шторы, чтобы луна не подглядывала за мной. Сделав это, я обернулась и застыла, схватившись руками за горло, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Ручка на двери моей комнаты медленно поворачивалась. «Господи, я столько раз видела это в фильмах ужасов! Может, мне просто кажется?» – Подумала я с надеждой. Тщетно. Все происходило на самом деле. Медленный поворот направо, затем налево. Дверь слегка дрогнула, с той стороны на нее надавила чья-то сильная рука. Замерла на месте, стараясь даже не дышать, с ужасом глядя на вертящуюся ручку. Мне казалось, что сдвинуться с места сейчас – это все равно, что самой затянуть петлю на своей шее. Не знаю, откуда, но я чувствовала, что человек за дверью пришел не добрыми намерениями. Черт меня подери, если я не завидовала в тот момент тем, кто спит сейчас у себя дома, в каком-нибудь густонаселенном доме. Самое страшное, что все происходило в полной тишине. Ручка уже вертелась как сумасшедшая, но по-прежнему было тихо как в могиле. И что за сравнения приходят в голову. Какая могила, что за чушь? Кто-то решил напугать меня. Ну уж нет, не выйдет.

Я помнила, что крепко заперла дверь, снаружи ее не открыть. К тому же она сделана из толстого, цельного дерева, а значит, и выломать ее тоже нельзя. То есть, пока я здесь, я нахожусь в безопасности. Это прибавило мне уверенности, хотя сердце все еще больно колотилось в ребра.

– Эй, кто там? – Крикнула я, радуясь, что, несмотря на панику, голос прозвучал уверенно. Ручка замерла. Но я не слышала никаких шагов. Человек стоял неподвижно возле моей двери. Уходить он явно не собирался. Мне снова стало страшно. В горле у меня так пересохло, что я не могла даже сглотнуть.

Какое-то время ничего не происходило. Я знала, что он все еще там.

Что он делает? Почему не уходит? Думает, как пробраться внутрь? Пусть только попробует! Наплевав на шум, я сорвалась с места, схватила антикварное кресло и не обращая внимания на возможные повреждения, поволокла его по драгоценному наборному паркету к двери. Кресло было тяжелым, подперев им дверь, я почувствовала, что моя крепость стала еще надежнее, но на всякий случай отбежала подальше, на самую середину комнаты, не сводя взгляда с неподвижной ручки. Послышался скрежет, как будто кто-то пытался вскрыть ножом банку тушенки. «Это еще что?» – С тоской подумала я, изо всех сил напрягая зрение. В щели между дверью и косяком что-то сверкнуло в свете настольной лампы. Я шагнула вперед и наклонилась, чтобы понять, что это такое и сразу же отпрянула, увидев острое лезвие тонкого ножа, высунувшегося из щели, как жало.

– Прекратите немедленно! – Закричала я, удивляясь, почему не слышу собственного голоса. Неужели я оглохла от страха? На самом деле я не оглохла, а охрипла: от волнения напрочь сели связки и я могла в лучшем случае шипеть. Теперь я не смогу даже позвать на помощь! По ту сторону это, кажется, тоже поняли. Нож задвигался энергичнее, скользя вверх и вниз, пытаясь подцепить язычок замка. Блестящее лезвие мелькало у меня перед глазами, а я, бессильная этому помешать, стояла и тихо плакала, обхватив себя за плечи дрожащими руками.

Весь этот кошмар продолжался невыносимо долго, до тех самых пор, пока между занавесями на моем окне не появилась слабая полоска света. На часах было три. Уже утро. В этот момент я услышала донесшийся из коридора негромкий стон, в котором было столько ярости, что кровь во мне похолодела, превратившись в сухой лед, больно коловший вены.

Я так и не услышала шагов, но внезапно поняла, что за дверью уже никого нет. Я еще очень долго стояла, боясь сойти со своего места, ноги совсем онемели. Когда совсем рассвело, и в лесу бойко загомонили какие-то птахи я, совершенно разбитая, рухнула на постель и устало закрыла глаза. Но, несмотря на бессонную ночь, сон не шел. Захотелось курить, хотя я давно бросила это занятие. Но сейчас, когда со мной чуть не лучилось что-то страшное, мне было не до заботы о своем здоровье. По счастью, бросив курить несколько месяцев назад, я по всегдашней своей безалаберности, не выбросила из сумки начатую пачку «MILD SEVEN». Погруженная в свои мысли, я подошла к окну, отдернула шторы, отрыла створки настежь, механически достала сигарету и закурила. После дюжины затяжек мне стало немного легче. Щелчком отправив окурок в заросли кустарника, я присела на подоконник. Солнце уже вовсю припекало, воздух наполнял вязкий и сладкий аромат цветущей медуницы, издалека, со стороны деревни долетал звук работающей пилы. Ночные кошмары исчезли. Но кто поручится, что следующей ночью они не возвратятся вновь?