У черта на посылках

Синявская Лана

ГЛАВА 22

В начале седьмого я спустилась вниз и пошла на кухню, чтобы налить себе чашку кофе, путь даже и растворимого. Дом был погружен в сон, ночное происшествие не нарушило ничей покой, только у меня седых волос наверняка прибавилось. Кухня была залита ярким солнечным светом, бьющим сквозь прозрачное стекло больших, от пола до потолка, французских окон. Электрочайник сосредоточенно шипел, нагревая воду, пока я смотрела в окно. Там, наверху, я приняла решение. Первой мое мыслью было, конечно: «бежать!» Но потом я передумала. Здравый смысл

визжал от негодования и обзывал меня всякими нехорошими словами, но я не собиралась менять своего решения. Я должна разобраться в том, что же происходит вокруг в последнее время. Я могу убежать отсюда, но что, если кошмар, настигший меня сегодня ночью, отправится следом за мной, и будет преследовать до тех пор, пока не добьется своего? Кстати, неплохо было бы выяснить, наконец, чего же он добивается, этот кошмар. И я это выясню, даю слово, чего бы мне это ни стоило.

– Да вы ранняя пташка, как я погляжу! – Раздался позади меня насмешливый голос. Александр Гордеев с мокрыми после душа волосами разглядывал меня с нескрываемым интересом. Мне стало неловко. Я вспомнила, что сегодня даже не умывалась, а после бессонной ночи выгляжу наверняка не самым лучшим образом. Неопределенно хмыкнув, я отвернулась от него и попыталась проскользнуть к выходу.

– Куда вы? Я вам помешал? – Спросил Александр, загораживая мне узкую лазейку, которой я собиралась воспользоваться.

– Нет, что вы, я зашла только на минутку. – Промямлила я.

Он пронзил меня таким оценивающим взглядом, что я в панике принялась вспоминать, какое белье на мне надето, словно он мог видеть сквозь одежду.

– Да? А чайник вы для кого поставили?

– Ааа…ммм…Для всех. Скоро все проснутся, захотят кофе… – Я сглотнула, испытывая невыносимый приступ жажды. Он был, пожалуй, даже сильнее, чем желание немедленно очистить территорию.

– Надо же, какая забота! – притворно восхитился мой мучитель, распространяя вокруг запах свежести и чисто вымытого тела. Мне стало еще более неловко, я отодвинулась подальше, страстно желая, чтобы он немедленно провалился сквозь землю и оставил меня в покое. – Вы разве местная горничная, чтобы беспокоиться о завтраке?

Я недоуменно вскинула на него глаза, но пока соображала, как бы ответить подостойнее, он продолжал размышлять вслух, сверля меня своими кошачьими глазами:

– Странно, мне как будто говорили, что вы секретарь Кибиткина? Или я что-то не так понял?

– А зачем вам вообще что-либо понимать про меня? – Даже мне самой было ясно, что мой выпад прозвучал совсем беспомощно и как-то по-детски.

– Знаете, я вообще очень интересуюсь хорошенькими девушками, особенно теми, которых селят в лучшую комнату в доме непонятно за какие заслуги. – Сообщил он, прищурившись на меня, как кот на кусок сала.

Так вот оно что, он злится, что я заняла его комнату. Ну конечно, кто он и кто я. Но я вселилась в красную комнату не по своей воле, поэтому оправдываться не собиралась. Если этот тип чем-то недоволен, пусть разбирается с Кибиткиным, или с режиссером, или кто там у них решает подобные вопросы. После сегодняшней ночи я с радостью переехала бы поближе к остальным.

– Давайте

не будем ссориться и выпьем кофе, как вы и собирались, пока я не спугнул вас своим появлением. – предложил Гордеев.

– Хорошо. – Согласилась я и плюхнулась на табуретку. Вольному – воля. Если ему нравится пить кофе в обществе немытой и нечесаной девицы – всегда пожалуйста. Могу хоть каждое утро составлять ему компанию. Наверное, он рассчитывал, что я, восхищенная его присутствием, брошусь готовить ему кофе, но здорово ошибался. Я налила себе кипяток, бросила ложку порошка и два кусочка сахара, а потом невозмутимо уселась на свой табурет, предоставив ему возможность самому позаботится о себе. Если его это и удивило, то он не подал вида. Невозмутимо приготовил себе кофе и уселся напротив, помешивая в чашке ложечкой.

– Кто вы на самом деле? – Спросил он неожиданно.

– Разве это важно? И почему я не могу быть секретарем?

– Вы не секретарь. Ни в коем случае. – Усмехнулся Гордеев. – Но и не актриса, это тоже сразу понятно.

– Почему это сразу? – Обиделась я.

Он рассмеялся и отхлебнул кофе. Я понимала, что он специально тянет время, чтобы подразнить меня, и решила не поддаваться, но хватило меня ненадолго.

– Ну?

– Что?

– Почему я не похожа на актрису? Не все же из них писаные красавицы. Может, я – характерная?

– Да нет, не в этом дело. С внешними данными у тебя полный порядок. Ты просто не играешь, слишком искренняя. Актрисы этого не умеют, настолько привыкают быть в образе, что забывают, какие они на самом деле. Поняла?

Я послушно кивнула. Меня удивляло, почему я с ним соглашаюсь?

Ведь ненамного старше меня, а ведет себя так, будто я – карапуз, а он – умудренная жизнью бабушка, точнее, дедушка. Может, потому что он звезда? Действительно, вот он сидит рядом и болтает всякие глупости, как будто он нормальный человек, а ведь, если подумать, у него толпы поклонников, концерты, гастроли, интервью. Кстати, надо будет взять у него интервью. Тираж подскочит вдвое.

– Чего молчишь? – Спросил он, выводя меня из задумчивости.

– А что надо делать?

– Говори что-нибудь. Скучно же просто так сидеть.

– Ах вот ты о чем. Значит, если ты снизошел до меня, простой смертной, то я должна тебя развлекать? Мне казалось, что поддерживать разговор – забота мужчины. Ты же пригласил меня на завтрак? Между прочим, я тебе не навязывалась. Вот и думай, как развлечь даму.

От собственной наглости у меня аж дух захватило! Вот это я завернула. Ох, и пошлет он меня сейчас…

Гордеев молчал. Наверное, обдумывал, как бы меня отбрить половчее. Я приготовилась к самому худшему, но он вдруг сказал:

– Я знаю, кто ты такая. Ты журналистка!

– Как догадался? – От неожиданности я даже забыла о том, что надо отпираться от своей профессии насколько хватит сил. Узнают, что на площадке журналистка – попрут в три шеи и в двадцать четыре часа.

– Как ты догадался? – Повторила я, кусая губы.

– Секрет фирмы. Главное, что я прав. Догадаться, кстати, было нетрудно. Удивительно, что тебя еще не раскусили.