У черты
Шрифт:
«Ладно, еще не вечер! Еще даже не утро...»
Князь прошел в кухню через развороченный дверной проем и склонился над плитой. Пули не тронули газовых баллонов.
4
Человек снял шлем.
Голован!
Лицо круглое и сытое, взгляд отстраненный, не цепкий. И староват для ходока, тут все сорок, а то и сорок пять.
– Убедились? – человек скривил губы в нервной ухмылке. – К тому же, система защиты станции фильтрует чужих.
Они стояли
– Мы белые, - объяснил человек, - то есть грязные. Если мы пройдем адаптацию и дезинфекцию, будем, пардон, голубыми. Прошу вас…
Рамзес отпихнул его в сторону и вперевалку побежал к белой двери. Инга в его руках не подавала признаков жизни и, похоже, теряла последние силы.
– …к белой двери, пожалуйста, - растерянно договорил человек.
Прошу, пожалуйста… Точно голован! Никогда не говори «пожалуйста», учил Мишка Ворон. Пока ты выговариваешь это слово, пуля пролетает километр.
– А что будет, когда мы станем голубыми? Накормят хотя бы?
– шумно отдуваясь, спросил Скипидар.
За бронированными стенами он приободрился и вернул себе часть былой самоуверенности.
– Голубые – это гости, самый низкий уровень доступа. Гости могут ходить по коридорам, отмеченным голубыми линиями, и входить в голубые двери. Другие просто не будут открываться.
Рамзес изловчился и толкнул ногой рычаг запирания. Дверь пискнула и начала распахиваться, урча электромотором. Сталкер, не дожидаясь, протиснулся внутрь, стараясь не задевать жесткий металл разбросанными руками напарницы.
– Человек! – позвал он из глубины ярко освещенного помещения. – Как тебя?..
– Меня зовут Вадимом Михайловичем.
Голован поспешил за сталкером.
– А я Рамзес. Вадим, что у тебя есть от этого чертового пуха?
За белой дверью рядами стояли кабины для дезинфекции и дезактивации, больше всего похожие на душевые. Рамзес на кабины не обратил внимания, справедливо рассудив, что умирать им не от радиации, и встал подле огромного саркофага в центре помещения.
– Сюда кладите, - распорядился Вадим, отпирая саркофаг нажатием кнопки. – Сейчас загрузится…
– Пусть он быстрее грузится, - процедил Рамзес, укладывая напарницу внутрь саркофага.
Он снял с нее рюкзак, забрал винтовку, револьвер и нож. Устроил поудобнее, стараясь не заглядывать в бледное до синевы лицо.
Голован отстранился, глянул на сталкера с опаской.
– С оружием здесь не принято ходить, - заметил он, хотя сам оставался с пистолетной кобурой на поясе.
Но развивать тему не стал, перехватив взгляд сталкера.
– Что это? Плесень?
– Рамзес кивнул на волокна серого пуха, густо облепившего ноги девушки.
– Нет, это вообще не живое, как мы считаем.
– Мне это говорит, - нехорошо усмехнулся Рамзес, – что кое-кто в Зоне сильно напакостил.
– Искажения всегда проявляются в пограничных пространствах, - смутился голован. – Мы умеем с этим бороться… на ранних стадиях.
Он опустил тяжелую крышку, вызвав у Рамзеса неприятные ассоциации с похоронами, и осторожно потянул сталкера к двери:
– Здесь нельзя оставаться. По инструкции и вообще.
Глеб, вопреки всем законам природы, увидел это «вообще», когда саркофаг, выйдя на полную мощность, закрутил вокруг себя хоровод сильнейших магнитных полей. Рамзес сморгнул, и наваждение пропало. Сталкер затряс головой.
– Болит? – сочувственно осведомился голован, запирая дверь и отсекая Глеба от наваждения и от Инги.
Рамзес не ответил.
– Процедура занимает от получаса до целого дня, - помявшись, зачастил голован. – В зависимости от степени поражения. Думаю, через час мы проведем экспресс-анализ состояния вашей… э-э… девушки и будет ясно, сколько ее держать в боксе.
Но гарантий, естественно, никаких, понял Рамзес. Устало подумал, не набить ли головану морду. Хотя не он придумал глушить Зону, это уж точно. Тот, кто придумал, сидит в теплом кабинете отсюда далече. Но как ни крути, Стриж умирает и по его вине тоже.
На стене шлюза висели массивные часы с циферблатом, разбитым на двадцать четыре деления. Стрелки показывали половину четвертого утра, и Рамзес, приободрившись, оставил мысль о мордобое. Половина четвертого? Неплохо, очень неплохо!
Шлюз обустроили для долгого времяпровождения, поставили шкафы с амуницией, припасами и оружием. В дальнем углу нашлась туалетная кабинка, на мягких лавках вдоль стен можно было спать, а за пластиковым столиком, как в обычной летней кафешке, обедать.
Участковый сидел за столом и давился тушенкой. Рамзес задумался, и его остановившийся взгляд Скипидар принял на свой счет. Пробубнил с набитым ртом:
– Не могу я! Когда волнуюсь, жрать хочу - сил нет!
– Вы заедаете стресс, - покивал Вадим, он тоже присел за стол и откровенно набивался на разговор. – Можно было разогреть, здесь есть микроволновка.
«Разговор? – подумал Рамзес. – Будет тебе разговор».
– Как ты оказался снаружи?
Голован помедлил.
– Это был плановый выход. Я не понимаю вашей агрессии, уважаемый... Рамзес. В конце концов, я оказал вам посильную помощь.
Он говорил с известным достоинством, хотя явно опасался звероватого сталкера.
– И правда, Глеб, какая муха тебя укусила? – поддержал голована прапорщик, глянул удивленно. – Человек тебе жизнь спас!
Человек? В иных обстоятельствах этого человека Рамзес обошел бы за километр. Потому что странный и непонятный.