У черты

Гордиан Александр

– Эту карусель тоже он устроил, - отрубил Глеб, но все же взял на полтона ниже. – И в плановый выход верится с трудом.

– Мы вышли вслед волне. Волна бывает не так часто, чтобы ее упускать.

– Мы?

– Нас было двое. Мой напарник погиб.

– То есть ты для них, - Глеб кивнул на голубую дверь, - такой же прокаженный как и мы?

– Мы не прокаженные! – неуверенно возмутился голован. – Мы можем связаться с персоналом станции по телефону.

– И все?

– И все! Таковы правила: внутрь нас пустят после стандартной процедуры адаптации.

–

Сколько она длится? Час? Два?

– День. Как минимум.

Рамзес ощупал ноги.

– А если сократить процедуру? Ограничится этим… боксом от пространственных искажений?

– Это исключено! Вас не допустят во внутренние помещения.

«Мне туда и не нужно, - подумал Рамзес.
– Меня там ждут наручники, в лучшем случае».

Он сосредоточился на своих ощущениях. Ноги по-прежнему чувствовались как нечто чуждое организму, едва реагировали на щипки слабой болью. Рамзес представил, как кровь бежит по резиновым артериям, как разливается по сети узких капилляров… Вот! Сюда проник «пух», «плесень», «искажения» - называй это как хочешь. Ступая в него полчаса назад, Рамзес слышал стеклянный хруст, но оказывается, не все крошилось подошвами сталкерских ботинок. Тонкие, неразличимые глазом нити рассекали живые ткани, а организм не знал как бороться с этой напастью.

– Вадим, - Рамзес придвинулся к головану. – Меня не интересуют внутренние помещения. Меня интересуют собственные ноги. Здесь есть еще один бокс от этой дряни?

– Есть во втором шлюзе, - промямлил голован. – Но туда далеко, не меньше километра по периметру.

И я туда не пойду, говорил его взгляд. Рамзес машинально положил руку на автомат и тут же убрал. Насилие не выход! У отмычки всегда найдется миллион способов подставить ходока.

– Ладно, - сказал Глеб мягко. – С этой дрянью я сам решу. Скажи мне, каким маршрутом вы ходите в Нору?

Вадим смотрел непонимающе.

– К Саяну, - поправился Рамзес, и – вот оно! – веки ученого дрогнули.

Голован вскочил.

– Да мы, собственно, никуда…

Рамзес крепко взял его за упругую шейную манжету. Не то поправить хотел, не то придушить.

– Вадим, скажи мне отчетливо, как вы ходите к Саяну!

– Я не…

Рамзес свел пальцы и сразу же отпустил.

– Мне очень нужно! – объяснил он. – Прошу тебя.

– Эй! – вмешался Скипидар. – Вы это, мужики… полегче!

«Скоро он вспомнит, что служит в милиции и формально имеет власть пустить мне пулю в затылок», - подумал Рамзес.

Глеб опять сжал пальцы на горле ученого. Голован хватался за его руку и делал слабые попытки ударить ногой. Со стороны это выглядело так, будто голован приплясывает от желания посетить туалет.

«Зона тебя раздери!
– тоскливо думал Рамзес.
– Почему бы тебе просто не сказать?!»

Вскочил Скипидар, уронил с грохотом стул, и голована, наконец, прорвало.

– Ходим! – каркнул он, посинев от злости и недостатка воздуха. – Но только… с личными целями… никакой коммерции!

– Маршрут!

Рамзес немного ослабил захват.

Голован засуетился, достал

из нагрудного кармана планшет. Рамзес активировал смарт на прием и несколько секунд ждал, пока информация стечет на его компьютер полностью. Открыл карту проверить. Это действительно был маршрут, провешенный хотя и небрежно, но по всем сталкерским правилам.

– Умничка, - похвалил он голована, мучаясь от осознания собственного вынужденного скотства.
– За горло извини. Честно.

Голован упал на стул и задышал с присвистом и хрипом.

– Сталкер! – рокотнул прапорщик. – За такие вещи…

– Что, Витя? – вкрадчиво осведомился Рамзес. – Что ты мне сделаешь за то, что я отбил тебя от волны и дотащил до Бора?

– Я сюда не своей волей шел!

– И я не своей, - усмехнулся Глеб. – Судьба, говорят, фатум. По своей бы воле я сейчас с ней, - он кивнул на дверь, за которой боролась за жизнь Инга, - не здесь был и не с вами.

– Зачем тебе маршрут? Ты уходишь?

– Да.

– А мы?

– А вы ждете эвакуации.

– Ты нас затащил сюда, тебе бы и вывести, - вспылил Скипидар. – Да ладно уж. Но если судьба опять нас сведет… ну, сам понимаешь!

Рамзес только хмыкнул. Если бы он коллекционировал все полученные угрозы, это была бы огромная коллекция. Богатая и разнообразная.

– Витя, дай мне вот это.

Рамзес ткнул пальцем Скипидару в грудь, в оттопыренный карман. Хмурый Скипидар вынул «корвалол», подбросил, сжал в кулаке. Рамзес буквально видел, как борются в противоречивой Скипидаровой душе жадность и боязнь конфликта.

– Зачем тебе?

«Единственная моя надежда справиться с заразой», - подумал Рамзес и ответил, почти не кривя душой:

– Мне в Зоне пригодится. А я тебе новый принесу.

– Ладно.

Участковый, решившись, сунул артефакт быстрым движением. Словно не дарил, а выбрасывал.

– Но я тебе больше ничего не должен, - тут же добавил он.

– Договорились, - кивнул в ответ Рамзес; душить Скипидара ему совсем не улыбалось.

Свернув карту на смарте, он раскрыл «Входящие», где скопилось полторы тысячи сообщений, и подивился Центову упорству. Видимо, что-то важное, если одна и та же реплика отправлялась много раз, до подтверждения доставки. Рамзес двинулся к шкафам с амуницией, начал на ходу читать и остановился в растерянности.

Текст и впрямь оказался важным. Оглушающим! Цент писал: «Рамзес, по людям расклад такой. Варан – дрянь, Кувалда - бык, Беня – псих, Кнопка - никто. Крот из них самый опытный, ходит давно, себе на уме. Теперь лирика. За твою девицу говорят, что рейсом из Нью-Йорка действительно прилетела некая мисс Рив, но она никак не может быть Ингой (Инной?) Порывай. Максим Порывай, Нина Порывай, муж и жена, сотрудники ЧАЭС, числятся пропавшими без вести. Инна Порывай – их дочь, 1984 года рождения, была эвакуирована, находилась до совершеннолетия в детском доме. В нашем детдоме, соображаешь? Не в американском. Теперь живет в Харькове, я посылал людей, они подтвердили – живет. Рамзес, американка засланная! Ответь, как сможешь».