У фламандцев
Шрифт:
— А что это вы подобрали?
— Носовой платок… Женский носовой платок…
Он развернул его, посветил своим фонарем, напрасно стараясь обнаружить инициалы. Носовой платок, очень грязный, видимо, долгое время лежал здесь под дождем.
— К этому мы вернемся позднее, — вздохнул инспектор, направляясь к двери.
Когда они снова очутились в столовой, то увидели, что Жозеф Питере сидит на табурете возле рояля и читает объявление. Маргарита стояла возле него, и ее шляпа
Не зайдете ли вы ко мне сегодня вечером в гостиницу? — обратился Мегрэ к Жозефу.
— В какую?
— В гостиницу «Мёза»! — вмешалась Анна. — Вы нас уже покидаете, господин комиссар? А я хотела, чтобы вы с нами пообедали, но…
Мегрэ уже проходил через кухню. Мадам Питере с удивлением посмотрела на него.
— Вы уже уходите?
А у старика были совсем пустые глаза. Он курил пенковую трубку и ни о чем не думал. Он Даже не кивнул комиссару.
На улице дул ветер, шумели высокие волны на Мёзе, сталкивались пришвартованные рядом баржи.
— Вы думаете, Питерсы не виновны? — спросил инспектор Машер.
— Я еще ничего не знаю. Есть у вас табак?
— Только местный… Знаете, о вас много говорят в Нанси… И меня беспокоит, что… Потому, что эти Питерсы…
Мегрэ остановился перед баржами и окинул их взглядом. Благодаря половодью, прервавшему навигацию, Живе стал похож на большой порт.
— Нужно будет купить фуражку! — буркнул комиссар, которому все время приходилось придерживать свою шляпу.
— Что они вам, собственно, рассказывали? Конечно, уверяли в своей невиновности.
Из-за шума ветра приходилось говорить громко.
Живе в пятистах метрах отсюда казался скопищем огней. Дом фламандцев вырисовывался на облачном небе, на его окна ложились желтоватые отсветы от неярких фонарей.
— Откуда они родом?
— С севера Бельгии… Папаша Питере родился где-то близ Лимбурга, на голландской границе… Он на двадцать лет старше жены, и, значит, ему теперь где-то около восьмидесяти… Он всю жизнь занимался плетением корзин… Еще несколько лет назад он держал мастерскую с четырьмя рабочими позади дома… Но теперь он совсем впал в детство…
— Они богаты?
— Говорят… Дом принадлежит им… Они даже давали деньги взаймы бедным речникам, которые хотели завести свою баржу… Видите ли, комиссар, у этих людей совсем иная психология, не похожая на нашу…
У мадам Питере сотни тысяч франков, но это не мешает ей, как говорят, наливать рюмочки клиентам…
Зато сын скоро будет адвокатом… Старшую дочь выучили играть на рояле… Другая служит учительницей в большом монастыре в Намюре… А это лучше, чем быть учительницей в обычной школе… Это вроде лицея…
Машер указал на баржи:
— Половина людей на этих баржах — фламандцы…
Люди, которые не любят менять свои привычки… Другие ходят во французские бистро возле моста, пьют там вино и аперитивы… фламандцы же любят свою можжевеловую водку, говорят на своем языке и так далее…
Каждое
Они мыслят совсем не так, как мы… Для фламандских речников это не бистро… Для них это лавка, хотя там им и наливают вино у стойки… Даже женщины, когда приходят за провизией, тоже выпивают рюмку…
Кажется, это и есть главный доход Питерсов.
— А Пьедбёфы?
— Это бедные люди… Отец — сторож на заводе. Дочь служила машинисткой в той же фирме… И сын там служит…
— Серьезный парень?
— Этого сказать нельзя… Он не слишком себя утруждает… Предпочитает играть на бильярде в кафе возле мэрии… Красивый парень, и он это знает…
— А дочь?
— Жермена?.. У нее были любовники… Знаете, комиссар, это одна из тех девушек, которых встречаешь по вечерам в темных уголках с мужчиной… Однако же ребенок точно от Жозефа Питерса… Я его видел… Он на него похож… Во всяком случае, нельзя отрицать тот факт, что третьего января, вскоре после восьми часов вечера, Жермена вошла в дом Питерсов и с тех пор ее никто больше не видел.
То, что говорил инспектор Машер, казалось вполне убедительным.
— Я все осмотрел… Даже сделал с помощью топографа детальную съемку местности… Я упустил только одно: не осмотрел крышу… Обычно не подозревают, что можно спрятать труп на крыше… Вот я и решил сегодня туда залезть… Но нашел только платок, ничего другого…
— А Мёза?
— Вот, вот! Сейчас я вам и об этом скажу… Вы ведь знаете, что почти всех утопленников находят у плотин…
Отсюда до Намюра их целых восемь. Но два дня спустя после преступления вода в реке так поднялась, что прорвало плотины. Так бывает каждую зиму… Выходит, труп Жермены Пьедбёф мог доплыть до Голландии, а то и попасть в море.
— Мне сказали, что Жозефа Питерса не было в Живе в тот вечер, когда…
— Я знаю! Они так утверждают… Однако же один свидетель видел мотоцикл, похожий на его… Жозеф Питере клянется, что это был не он…
— У него нет алиби?
— И да, и нет… Я специально вернулся в Нанси… Он снимает меблированную комнату, куда может пройти так, что квартирная хозяйка не увидит… А кроме того, он посещает кафе и бары, где каждую ночь собираются студенты… Никто не может точно вспомнить, что третьего или четвертого января он провел ночь в одном из этих баров.
— А Жермена Пьедбёф не могла покончить с собой?
— Она не из таких… Кроме того, говорят, что она обожала своего сына…
— Возможно, она оказалась жертвой другого преступления?
На этот раз Машер промолчал и устремил взгляд на суда, скопившиеся в нескольких метрах от берега.
— Я об этом думал… И узнал все о каждом из речников… Большинство из них люди серьезные, живут на борту вместе с женами и детьми. Не по душе мне только «Полярная звезда»… Последнее судно, если смотреть вверх по течению… Самое грязное… Кажется, оно вот-вот пойдет ко дну.