У истоков Броукри
Шрифт:
– Конрад? – Не понимаю я. Грудь пылает. Я прикрываю пальцами губы и покачиваю головой. Не понимаю, как срываюсь с места, как вырываюсь из цепких оков парня в маске медведя. Я накидываюсь на Конрада и прижимаю его к себе так крепко, что рукам больно.
– Тише, принцесса.
Я ничего не могу произнести. Язык заплетается, меня жутко трясет, и даже стоять на ногах ровно не получается. Бофорт тяжело выдыхает.
– Все в порядке.
– Я думала…, - запинаюсь. Отстраняюсь и мотыляю головой. – Я думала, они убили тебя,
– Тебе повезло. Я все еще здесь.
– Но как? Она ведь…, - я порывисто смахиваю с ресниц слезы, - как ты выбрался? Я слышала выстрел, а потом…, как ты это сделал?
Бофорт не отвечает. Он отводит взгляд и грузно выдыхает, будто бы не хочет сказать мне правду. Я морщусь. Переминаюсь с ноги на ногу от холода и шмыгаю носом.
– Что? В чем дело? Тебе помог парень, который был…, - оборачиваюсь, но не вижу незнакомца в маске медведя. Я вижу Эриха, а маску он сжимает в пальцах.
Эрих смотрит на меня, и у меня вдруг подкашиваются колени. Конрад достает пачку сигарет, небрежно вытирает с подбородка кровь и отрезает:
– Ты опоздал. – Парень усмехается. Сжимает в избитых пальцах сигарету и глядит на Эриха завистливо, будто у него есть все, чего у Бофорта никогда не будет. На деле ведь у Ривера практически ничего нет, в то время как у Конрада есть даже то, что ему не нужно. Оказывается, необязательно иметь весь мир, чтобы быть счастливым. Достаточно чего-то одного и главного. – Я вернусь через пару минут. Не начинайте без меня, договорились?
Он глухо смеется и, откинув в сторону окурок, выходит из переулка. Конрад даже не смотрит на нас. Я думаю, ему больно. Не от ран. Парень исчезает за поворотом, а я робко вытираю пальцами кровь с подбородка. Она застыла и неприятно сковала кожу.
– Подожди, - едва слышно просит Эрих и подходит ко мне. Он виновато морщит лоб, наклоняется и притрагивается к порезу на моей щеке. Его глаза наливаются чем-то таким, что мне еще незнакомо. – Надо обработать.
– Ничего страшного.
– Вот только где найти лекарства? У нас с этим туго.
– Все в порядке.
– Может, мы сходим в госпиталь? Я поговорю с Триной, она была сиделкой у моего отца, когда тот сломал ногу. Она поможет.
– Эрих, ты меня слышишь? – Перехватываю руку парня и крепко сжимаю ее в своей ладони. – Не надо никого ни о чем просить. Все хорошо.
– Все не хорошо! – В воздух восклицает Ривера и крепко зажмуривается. Он резко и порывисто опускает голову, а затем покачивает ею, будто не верит. – Не понимаю, ничего не понимаю. Какого черта Рушь сделала.
Я пожимаю плечами. Ветер откидывает назад мои волосы, а я шепчу:
– Она тебя любит.
– Не говори так.
– Но это правда.
– Любовь – это другое, Дор! – Парень поднимает голову, и в его глазах столько боли, что мне становится плохо. – Любовь – это не желание владеть, это желание подчиняться!
– Она хотела как лучше.
– Не оправдывай ее.
– Кто-то же должен.
– Рушь не имеет права прикрываться своими чувствами. Если бы она чувствовала, она бы никогда не причинила тебе вред. – Эрих отворачивается. – Я не смог бы без тебя, а она распорядилась твоей жизнью так просто. И во имя чего? Любви? Поэтому сейчас так мало людей верит в любовь, потому что любовью бросаются направо и налево. Все, что не делают, все ради любви: плохое и хорошее. Вот только любовь не может быть плохой. Не может. Люди плохие, поступки плохие, а любовь – нет.
Я беру лицо парня в ладони и примыкаю к его губам с поцелуем. Эриха трясет, как и меня. Меня от холода, его от эмоций. Он поглаживает мои волосы и хрипло шепчет:
– Какого черта ты вообще сюда пришла, дуреха?
– Я думала, ты меня ждешь.
– Я бы никогда не предложил тебе перейти через стену.
– Мне казалось, ты узнал что-то насчет Лиз.
– Как она? – Парень отстраняется. – С ней все в порядке?
– Состояние стабилизировалась. Врачи говорят, она поправится. – Я кладу голову на плечо Эриха и протяжно выдыхаю. – Я рада, что ты здесь. Как ты вообще оказался рядом?
– Ко мне пришел Дэйв. Сказал, Рушь сошла с ума, что недалеко от правды. Надеюсь, она хорошо проводит время, потому что завтра я найду ее, и нам придется поговорить.
Я киваю. Эрих набрасывает мне на плечи свою черную куртку, и становится тепло. Он заправляет мои волосы назад, вновь заботливо проходится пальцами по шраму. Мне не хочется, чтобы он чувствовал себя виноватым, но Ривера не переубедить. Взгляд у него не просто уставший, а убитый, словно сегодня Эрих потерял много близких людей.
– Я просил вас без меня не начинать, но какая разница, верно? – Выдыхает Конрад и останавливается около Ривера. Его лицо избито, а нос синий, будто бы парень разукрасил его синей краской. – Надеюсь, вы обсуждали приступ твоей фанатички. Ну и отношения у вас тут, ребята.
– Я разберусь с ней.
– Отлично. Что теперь? На вечере нас не поймут, если я приду с поломанным носом, а ты с порезом на лице. – Он кивает на меня. – Сильно болит?
– Нет, я в порядке. Может, не будем попусту тратить время, и…
– …устроим групповуху?
– Конрад!
– Я просто предложил.
– Давайте сходим в больницу к Хельге. – Я смотрю на Эриха. – Вдруг она расскажет что-то еще? Нам больше не у кого спрашивать. Это не близнецы Обервилль, не Бофорт и не мои родители. Значит, Хельга – единственная, кто может подкинуть нам зацепку.
– Думаешь, это хорошая идея? – Ривера виновато прищуривается. – В прошлый раз у нас с ней не получилось нормально поговорить.
– Нам все равно придется ее увидеть, Эрих. Хельга – точка соприкосновения.