У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
— Права ты, Марина. Плохо мне одному. Как из госпиталя выписали, все идет наперекосяк. Хорошо хоть Бредин приезжал, а его Тамара для меня передавала супы, да второе. Как у вас в деревне сватаются?
Марина улыбнулась:
— Сватов посылают к невесте в дом, раз родителей нет. А уж там, что она скажет. Зоя пойдет за вас. Нажилась она одна всласть.
— Тогда, решено! Надо с генералом поговорить, да сватов заслать. Видно прав был твой Саша, надо было мне на невесту глянуть. Теперь не увижу. Какая она, Марин?
— Волосы темно-русые. Коса до пояса, она ее короной выкладывает. Глаза синие, большие и печальные. По лицу легкие веснушки разбросаны. Губы красивые. Лицо круглое. Шея гордо поставлена. Стройная. Рост, как у меня. Многие мужики клинья подбивали — «тебе все равно замуж не выйти, давай переспим».
Он искренне удивился:
— Так она что… ни с кем?
— Была у нее любовь, насколько я знаю. Сама сказала. Городской ездил. Месяца три порог обивал, а затем скрылся, передав через дружков — «калеку в жены не возьмет». Тебя это шокировало?
Марина взглянула на опущенную голову Шергуна. Тот ответил:
— Нет. Стыдно за свое прошлое стало, ничуть не лучше поступал. Скольким бабам горе принес только потому, что на одной ожегся. Если бы не ты, так бы и не понял.
Они, не спеша, прошли километров около полутора. Вокруг шумел лес. Навстречу шло пять слегка покачивающихся фигур. Степанова покрепче взялась рукой за локоть Олега и тихо предупредила:
— Олег, нам навстречу пятеро пьяных валят. Всяко может быть. Слушай меня, если что. Я тебя к обочине прижму, чтоб не напали, а когда потребуется, отойду.
Марина оказалась права. Пьяная пятерка, завидев прогуливающуюся пару, направилась к ним. Один спросил:
— Эй, пара, закурить есть?
Марина ответила:
— Мы не курим.
Свет фонарика ослепил ее на какое-то время. Зато она услышала восхищенный голос:
— Вот это цыпа! Красотка, пошли с нами. С нами весело…
Другой голос спросил:
— Мужик, а тебе не темно ночью в очках?
Женщина прикрыла собой Олега, так как парни начали подходить все ближе. Странное спокойствие овладело ею. Она четко произнесла:
— Шли бы вы ребята дальше и нас не трогали.
— Смотри-ка, красотка угрожает! Ну-ка, дамочка, попробуем подраться!
Она отошла от Олега на метр, шагнув навстречу. В ту же секунду с криком:
— Олег, кидаю на тебя! Вырубай и швыряй за спину!
Слепой полковник лихо принял противника. Тот точнехонько попал лицом на кулак. Шергун швырнул его в сугроб за спиной и прислушался. Кто-то крался слева. Он спросил:
— Марина, кто у меня слева?
Вместо ответа раздалось:
— Бей!
Олег развернулся на шорох одежды, догадываясь, что парень целит ему в лицо. Резко пригнулся. Махнув рукой, поймал руку парня в захват, а второй рукой нанес такой удар в корпус, что тело обмякло. Он бросил его и вновь прислушался. Марина мочила противников руками и ногами, не давая приблизиться к полковнику. Все ее многодневное напряжение вылилось в этой драке. Она выплескивала злость. Эти парни налетели на нее в не добрый для себя час. Никто из них не смог ударить ее достаточно сильно, зато она наставила синяков все троим. Шергун услышал за спиной скрип снега и обернулся, встав в боевую стойку. Испуганный голос произнес:
— Не, мужик, хватит с меня! Извини. Мы уходим.
С дороги тоже раздался дикий вопль:
— Уходим, они тренированные! Серый, ты идиот!
Раздался топот ног. Затем яростный голос Степановой произнес:
— Ну, что, сука, делать будем? В ментовку сдать или башку снести? Я же предупредила!
Перепуганный голос произнес:
— Отпустите! Клянусь, что больше ни к кому приставать не станем.
— Тогда катись и своего дохлого приятеля забери. Он очнется минут через сорок. Кровью поплеваться ему придется примерно месяц. Курить лучше бросить в это время, если не хочет, чтоб в туберкулез перешло. Ясно объяснила? Еще раз на нашем пути встретитесь, не так разделаем.
Шергун услышал «Ясно», звук пинка и короткое: «Ох!». Затем он услышал невнятный говор. Двое налетчиков потащили третьего. Его ноги шуршали по накатанной дороге. Когда парни удалились, Маринка рассмеялась:
— Здорово ты первого на кулак поймал! Лоб у него в свете Луны черный и выпуклый стал. Под глазами, когда убегал, фингалы уже вышли. Пальцы болят?
Олег улыбнулся:
— Автоматически руку поднял, а он свалился мордой на нее. Я и не виноват вовсе. Немного ободрал костяшки сквозь перчатку. По-моему, о зубы. Тебе сильно досталось? Я ведь плохой помощник.
Она решительно возразила:
— Хороший! Двоих вырубил и спину прикрыл. Мне совсем не досталось. Только у куртки рукав порвала по шву, пока махалась. Это ерунда, зашью. Еще пройдемся или на дачу?
— Возвращаться надо. Поздно уже. — Немного помолчал и спросил: — Ты серьезно собралась завтра баню топить? Она здесь с лета не топлена.
Марина улыбнулась, беря его под руку:
— Почему бы и нет? Придется дважды протапливать, вот и все. Я тропку прогребла и заглядывала внутрь. Здорово! Места много. Воду завтра натаскаю. Колодец рядом. Ведра уже обнаружила. Дров полно. Унесла пару охапок. Даже веники нашла. Заглянула на чердачок у бани, а они под потолком висят — два дубовых и штук пять березовых. Я сняла три. Хвои настригу утром, воду душистую сделаю, чтоб на камни плескать. Пар душистый становится. Выбираешься из бани и елкой пахнешь или сосной. Напарю тебя завтра и в снегу изваляю. Пробовал такое удовольствие или не стоит? Как у тебя сердце — здоровое?
— Здоровое. Марина, как я помню, в бане водопровод есть.
— Замерзло все, Олег. Зима.
Он подумал:
— А Руслан?
— С нами. Мы же не голышом. Я не думаю, что он долго выдержит. Он привык мыться в ванной. Старается никуда не выходить без надобности. Для него парная шоком может оказаться.
Шергун немного подумал, затем спросил:
— У тебя бинты есть?
Она встревожилась:
— Тебя эти сволочи ранили?
— Да нет… Тут вот какое дело. Мне глазницы перевязать надо в бане, чтоб вы не видели. Не хочу, чтобы напугались. Я в госпитале забыл очки надеть. Вышел в коридор. Женщина вскрикнула и в обморок упала. Видно, страшно я выгляжу сейчас.