У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
— Здорово! Такое ощущение, что все тело дышит. Каждая клеточка воздух пьет. И так легко!
Шергун усмехнулся:
— Вот когда в сугроб после парной окунешься, вот тогда действительно, каждая клетка начинает дышать.
Салманов замахал руками:
— Ну да! А потом в больницу с воспалением легких.
Марина, пока они разговаривали, забралась на полок и ловко начала хлестать себя веником по спине и ниже. Олег повернулся:
— Марина, я с пола до полка свободно достаю. Давай мне веник, я тебя похлещу, самой не очень удобно.
Он встал и шагнул на звук. Женщина протянула руку, коснулась его плеча:
— Я здесь. Держи. Осторожно, тут лесенка, грудью не ударься.
Он довольно успешно справился с задачей. Степанова сползла сверху. Плеснула настоя. Еловый аромат поплыл по бане. Женщина предложила:
— Кто следующий?
Салманов молча рванул в предбанник. Марина тронула плечи Олега:
— Давай, я тебе спину потру…
Не дожидаясь возражений или согласия, намылила мочалку и принялась тереть крепкие мышцы, легонько проводя по телу ладонью. Смыла водой и осторожно принялась за грудь. Рубцы были еще розовыми и она боялась повредить кожу. Шергун молчал. Марина принялась за руки и вдруг заметила, как из черной прорези, там где был глаз, выкатилась слеза и потекла, растворяясь в поту на лице. Она замерла и тихо спросила:
— Олег, ты что? Я тебя чем-то обидела или больно? Скажи, не молчи.
Он хрипло выдохнул:
— Сколько же в тебе доброты, Маринка… Ты на меня ее ведрами льешь, а ее не убавляется у тебя, а прибавляется. Счастья тебе большого…
Она встревожилась и тряхнула его за плечи:
— Ты, что, Олег? Словно хоронишь себя. Ты что-то скрываешь? Расскажи! Я требую и имею право знать.
Он нашел ее руки и слегка пожал. Твердо сказал:
— Да ничего я не скрываю. За все время, что я в госпитале и дома находился, мыться приходилось кое-как. Никто не предложил помощи. Люди просто не догадываются, каково жить в темноте. Я разбил колени о край ванной. Наверное это похоже на жалобу… Когда видишь, все кажется простым и легким.
Марина дотронулась подушечками пальцев до корост на его ногах:
— Олег, если у вас ничего не выйдет с Зоей, я останусь с тобой и ты не сможешь меня прогнать! Наверное, это смешно, но я люблю двух мужчин — тебя и Костю. Несчастные вы мои мужики, за что вам такие муки? — Предложила: — На полок не хочешь забраться? Я тебя распарю…
Он встал. Снова появился Салманов. Огляделся в пару:
— И как вы терпите столько времени? Ведь дышать нечем.
Шергун сказал, лежа на полке:
— Руслан, когда тебя Марина веничком похлещет, попроси ее облить тебя холодной водой. Удовольствие получишь ни с чем не сравнимое.
Марина так и сделала. Руслан радостно ахнул и рассмеялся:
— Действительно!
Они вышли в предбанник всей компанией и принялись за пиво. Марина достала из сумки с бельем пару вобл. Быстро почистила и протянула по куску Салманову и Шергуну:
— Я к пиву воблы прихватила. Держите…
Сидели около часа. Полковник снова направился в парилку. Руслан продержался еще минут пятнадцать, а затем заявил:
— Вы можете париться, сколько хотите, но я все. Моюсь и убегаю. В висках застучало с непривычки.
Марина и Шергун вышли в предбанник, чтобы он смог помыться весь. Спокойно сидели и пили пиво. Руслан вымылся и попросил через дверь:
— Марин, трусы чистые дай!
Через десять минут, прихватив с собой бутылку пива и ключ, биолог удрал в дом. Из окна комнаты, с содроганием наблюдал, как Марина и Олег купались в снегу в одном нижнем белье. Их хохот доносился до него.
Степанова влезла в парилку, облепленная снегом, стащила с себя одежду. Олег забрался на полок и лег там. Женщина окатилась теплой водой. Поддала настоя на каменку и поднялась наверх. Снова долго хлестала его веником и обливала водой. Присев на верхней ступеньке, принялась похлестывать себя по покрасневшей коже. Шергун протянул руку и попросил:
— Давай веник. Ты за мной ухаживаешь, а ведь у меня тоже руки есть. Лавка широкая, ложись.
Сел на полке. Степанова спокойно растянулась на животе. Через короткое время перевернулась. Рука Олега случайно дотронулась до ее груди. Он отдернул ладонь и тут же спросил:
— Ты все сняла?
— Если хочешь, и ты снимай. Нам с тобой поздно стесняться друг друга.
Просидев на полке еще минут двадцать, они выбрались в предбанник. Посидели молча, попили пива. Снова вернулись в парилку. Марина еще раз намылила мочалку и принялась мыть Олега. Он попытался отобрать синтетическую губку, но она не дала:
— Я сама… — Стащила с него косынку и рассмеялась на торчащими во все стороны мокрыми прядями: — Олег, ты шампунь забыл взять, я тебе голову своим вымою, ладно? Поможешь мне потом косу промыть? Одной не очень удобно, рука с ковшом в волосах путается. У родителей я из кружки поливаю, а в Москве прямо из душа.
Он с тоской сказал:
— Господи, никогда мне больше не увидеть, как твои волосы по плечам рассыпаются!
Она подняла его руку:
— Зато ты можешь провести по ним руками и представить в памяти. Ты же все помнишь.
Он вздохнул и чуть улыбнулся:
— Ты не боишься, что я потом приставать начну?
Она рассмеялась и ничего не сказала. Старательно промыла его волосы. Откинула их со лба:
— Ну вот, ты у меня чистенький! Я теперь помоюсь. Спину потри…
Вложила ему в руки мочалку. Левой рукой он нашел ее плечо, правой принялся водить по спине. Она снова рассмеялась:
— Полковник, когда мы в баню шли, я вас вроде кормила, что же так слабо? Или все силенки в пар ушли?
Он хмыкнул:
— Да боюсь, что тебе больно будет.
— Не боись! У меня шкура железобетонная. У медсестер в госпитале иголки гнулись, когда мне в руки уколы пытались сделать. Так что не жалей!
Он ощупью нашел ковш и смыл пену с ее спины. Временами ковш задевал по телу. Провел ладонью сверху донизу: