У каждого свой путь.Тетралогия

Рябикина Любовь

Бредин взял трубку и она заговорила:

— Товарищ генерал, Ахмад наверняка спрятался неподалеку от разведуправления. Он ждет меня. Я забираю оружие у подполковника Козлова и иду к нему. Поставьте в переулках людей, но так, чтобы все казалось пустынным. Выхожу за квартал от метро. Разрешите действовать?

Евгений Владиславович понял, что женщина может оказаться права, учитывая старую любовь Горева к ней. Предложил:

— Возьми с собой подполковника.

Она твердо ответила:

— Я не видела его в бою. Сложно приноравливаться к чужому человеку.

Генерал

понял, что в чем-то она права и разрешил:

— Передай трубку Козлову…

Офицер положил трубку и отстегнул пистолет от ремешка. Протянул Марине вместе с запасной обоймой. Она спросила:

— А ножа у вас нет?

Он молча протянул ей складник. Шергун попросил:

— Марина, возьми меня с собой. Слепой полковник не насторожит его. Я покажусь безопасным, но при случае прикрою спину. Слух у меня обострился.

Женщина поняла, что он пытается снова стать нужным и согласилась:

— Пошли, Олег!

Козлов попытался отговорить:

— Стоит ли вам идти, Олег Маркович? Все же трудно без зрения. Марине помешать можете.

Она увидела, как лицо полковника побледнело. С трудом сдерживая злость, не мигая поглядела на подполковника:

— Он слепой, но дважды мне спину прикрывал. Вот от вашей кандидатуры я отказалась! Прошу прощения, товарищ подполковник, но Олега я знаю давно и знаю, на что он способен ради друга. Вы никакого права не имеете говорить, что он мне помешает. Полковник мне никогда не помешает! Мы идем вдвоем.

В машине наступила тишина. Подполковник, получивший жестокую отповедь от сержанта, смотрел в окно перед собой и не поворачивался. Он и сам понимал, что невольно обидел Шергуна. Солдат украдкой поглядывал в зеркальце на женщину и полковника. Марина немного успокоившись, попросила водителя:

— Коля, проедь по Тверскому и останови машину за квартал от метро. У нас есть три минуты, дай карту и едь помедленнее, чтобы я успела прочертить маршрут.

Водитель открыл бардачок и достал свернутую карту Москвы. Включил свет в машине. Она попросила:

— Олег, ты не мог бы повернуться спиной? Я на нее карту положу и немножко почерчу, а то на коленях…

Он без слов повернулся. Козлов наконец обернулся. Виновато сказал:

— Простите меня, Олег Маркович, не подумав брякнул. И вы простите, сержант. Я ведь понимаю, что с проверенным человеком легче на задание идти.

Марина, не отвлекаясь от карты, извинилась:

— Вы меня тоже извините, Сергей Иванович, за вспыльчивость. Вот, держите, передайте генералу и чем быстрее, тем лучше. Карту никому не показывайте. Помогите Олегу выйти, а то он головой может удариться.

Шергун проворчал:

— Что ты обо мне, как о маленьком заботишься? Сам выйду.

Она отшутилась:

— Шишек ты успеешь наставить без меня, а пока придется терпеть опеку.

К удивлению Козлова, Олег довольно улыбнулся и промолчал.

Марина и полковник выбрались из машины и не спеша направились по Тверскому бульвару в сторону центра. По Камергерскому переулку вышли на Большую Дмитровку. Прошли мимо метро Театральная. Выбрались на Охотный ряд. Марина рассказывала Олегу о том,

что видит вокруг. Многие прохожие оборачивались на них. Не так уж часто можно увидеть женщину-сержанта в полевушке и рослого крепкого полковника в черных очках. Постояли у здания Большого Театра. Марина прочитала спутнику афиши. По Театральному проезду, мимо здания Детского мира направились в сторону Лубянской площади. Степанова каким-то седьмым чувством поняла, что за ними идут. Тихо сообщила:

— Чую, я права. Колька идет за нами. Увидеть пока не могу. Насторожу, если вертеться стану.

Шергун вздохнул. Свернули на Рождественку. Дошли до пустынной Пушечной улицы и повернули направо. Узенькая улочка с серыми нависавшими домами и плохо освещавшими территорию фонарями, навевала тревогу. Она прижалась щекой к его плечу и шепнула:

— Олег, я тебе в карман нож положила.

Прошли всего мимо одного здания, когда Марина вдруг толкнула полковника к стене, прикрыла собой и резко обернулась:

— Только тронь Олега!

Перед ней, в какой-то паре метров, стоял Горев с ножом. Длинное и узкое лезвие тускло поблескивало. Он ошеломленно глядел на женщину:

— Просчитала? Где ваши?

Она, жестко глядя на него, ответила:

— Оглянись.

Он быстро обернулся, но и этого мгновения хватило, чтобы в ту же секунду нога женщины вышибла нож из его руки. Он отлетел метров на десять в сторону и зазвенел о брусчатку. Колька с усмешкой покачал головой:

— Ты обманывать научилась…

Степанова заметила появившихся за спиной Ахмада спецназовцев:

— Не совсем, Николай… Сдавайся, ты окружен. С этой улицы нет выхода для тебя.

Горев хотел рассмеяться и вдруг увидел выбегающие впереди фигуры. Смех застыл на красивых губах. Обернулся: сзади стоял ровный ряд мужчин в пятнистой форме. Он озверел, когда понял, что угодил в клетку:

— Сука! Ты все же переиграла меня. Получай!

Степанова была готова к появлению второго ножа, но не успела поставить блок, настолько быстро появился второй клинок. Ахмада, к его великому изумлению, опередил слепой полковник. Все это время он держался Марине за плечо и чутко прислушивался. Олег шагнул навстречу. Молча, на звук, с силой выбросил вперед руку. Когда Горев готов был вонзить в горло Марины нож, кулак Шергуна впечатался в его лицо и отбросил нападавшего на добрых полтора метра. С обоих сторон к троим людям бросились бойцы спецназа. Николай еще крутил головой, приходя в себя от крепкого удара, а на его руках уже защелкнулись наручники. Все было кончено.

По улице к Марине и Шергуну бежал генерал-полковник Бредин в распахнутой серой шинели. Ни шарфа, ни фуражки на нем не было. Волосы растрепались от бега и торчали во все стороны. Галстук, который он всегда расстегивал в кабинете, сполз вместе с булавкой вниз и держался «на честном слове». Генерал не вспомнил, что у него явное нарушение формы одежды и солдаты смотрят. Он бежал к друзьям, не в силах поверить, что Ахмад схвачен. Женщина горько плакала, уткнувшись в грудь Олега. Только в эту секунду до нее дошло, что он спас ее от смерти. Шергун, крепко притиснув ее к себе, спрашивал: