У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
Степанова улыбнулась:
— Она ко мне на втором этаже с автоматом подбежала и спросила, как стрелять из него. Я в двух словах объяснила.
Генерал усмехнулся:
— Ох, бабы, бабы! Где бы нам вас защищать, а вы нас прикрываете! Ты помнишь, что у тебя из обуви было, когда в окно сиганула? Шерстяные носки. Я в «скорой» увидел. На Тамаре туфли на каблучке. На мне домашние туфли. На Виталисе шлепанцы. Он один потерял. На Руслане кожаные туфли. У Шергуна…
Она перебила:
— Я помню. У Олега на ногах кроссовки были с «репейником». Я сама их на него обувала.
— Кроме всего прочего мы все были в куртках и шубах, а вы с Виталисом в одних спортивных костюмах. У тебя имущества много сгорело?
Она вздохнула:
— Меня под трибунал надо, а не к награде! Оружие полученное утеряно. Гранаты бесхозные, нигде не заявленные, утаила. Форма новая сгорела…
Бредин добавил:
— Документы сгорели…
Она покачала пальцем перед генеральским носом:
— А вот это дудки! Отправьте машину к сгоревшей даче, пусть в предбаннике пошарят над дверью. Там щель есть. Документы все там. Я их заранее унесла. Что-то внутри заставило. Хотела и у Олега забрать, да он их с собой носил, не расставаясь. Вам, мужикам, легче. Пиджаки, рубашки. Все с карманами.
Евгений Владиславович немного помолчал, а затем тихо сказал:
— Марин, а ведь вы с Олегом теперь кровные брат с сестрой. Он просил не говорить, но я скажу. В машине крови не хватило и Олег отдал тебе свою кровь. Моя группа не подходит. Он почти поллитра сдал. Ругался с врачами, кричал, что всю отдаст, лишь бы ты жила. Его самого потом на каталке везли.
Она замерла, а затем спросила:
— Вы представили его к награде за мое спасение и за задержание Ахмада?
Генерал помялся. Она все поняла и прорычала:
— Тогда и мне не нужен этот орден. Полковник меня в третий раз прикрыл собой! — Маринка встала с постели и теперь яростно орала на генерала. Орала так, что слышали в соседних палатах: — Вы ни хера не знаете! Олег нас в Чечне из пулемета, слепой, израненый, прикрывал, когда я с десантниками от бандитов уходила! Только его очередь, одна, единственная, помогла нам вырваться из котла! Отдайте этот орден ему! Он его заслужил больше, чем я! Если не наградите Шергуна, я при всех откажусь от награды. Вы меня поняли?
Вбежавшая медсестра попыталась уложить женщину, но Степанова отшвырнула ее одним движением и предупреждающе подняла ладонь. Медицина не решилась больше налетать на разозленную пациентку и вышла. Генерал простонал, обхватив голову и затыкая уши, чтобы не слышать ее гневного голоса:
— Марина, мне не поверят!
Она рявкнула:
— Я пойду с вами! И я буду говорить! Буду! Я найду тех парней с десанта. Предпоследнюю схватку вам может подтвердить тот, кого доставили в больницу Мытищ в конце января. У него были сломаны ребра и треснула грудина!
Бредин удивился:
— О чем это ты говоришь?
Марина немного успокоилась:
— Мы в тот вечер, когда вы его привезли, прогуляться с Олегом ходили. Пятеро напали. Пьяные, молодые. Пока я трех била, Олег с двумя расправился. Спину мне прикрывал. Я за него глотки рвать буду. Если бы Зоя ему отказала, я бы все равно с ним осталась. Вы знаете, что мы…
Генерал резко перебил:
— Знаю. Олег случайно проговорился, когда над тобой рыдал в «скорой». Он сказал: «Неужели я никогда не усну, уткнувшись в твои волосы». Я был в шоке, поняв наконец, что между вами не было игры. Не говори ему.
Она, с явным вызовом, спросила:
— Знаете почему?
Бредин спокойно ответил:
— Догадываюсь. Тебе было одиноко. Ему тоже. Честно сказать, я даже рад за вас… — Генерал лукаво улыбнулся и погрозил ей пальцем: — Я слышал, у тебя семейство разрастается? Может квартиру побольше дать. С прицелом на будущее пополнение, так сказать.
Степанова покраснела и потупилась:
— Да ну вас, товарищ генерал-полковник!
— А что? Все нормально. Силаев твой у Шергуна ночевал, вместо гостиницы. Пять ночей офицеры вместе провели. Друзья теперь. Так что, Марин, насчет квартиры? Четырехкомнатной хватит?
Она удивилась:
— Так вы это серьезно? Я вообще не собиралась в Москве оставаться. Делать тут нечего! Я домой хочу.
Бредин посерьезнел:
— Марина, выбирать конечно тебе… Выслушай меня. Армию втаптывают в грязь. Слово «офицер» перестало звучать. В нас плюют все, кому не лень. Военнослужащих-мужчин не хотят слушать. Обвиняют во всех смертных грехах. Политики из кожи вон лезут, лишь бы унизить офицеров российской армии посильнее. Ты женщина, знающая армию не понаслышке. Ты много пережила. Прошла Афган и Чечню, оставшись Женщиной с большой буквы. В управлении мы говорили на эту тему. Все согласны. В общем, мы хотим выдвинуть твою кандидатуру в Депутаты Государственной Думы от Российской Армии.
Марина была в шоке и молчала. Генерал продолжил:
— Я сейчас готов гарантировать, что тебя поддержит более семидесяти процентов военнослужащих. Стоит только опубликовать твой послужной список и знаменитые клички. Подумай! Ты станешь голосом распятой политиками Армии. У тебя есть голова на плечах и ты не лезешь за словом в карман. Ты можешь ответить не менее едко, чем собеседники. Все это немаловажно.
Женщина подняла голову:
— Товарищ генерал, мне бы с Костей посоветоваться…
— С Костей твоим я говорил, он не против. Я понимаю, что ты это от него услышать хочешь, для этого радиостанцию «Моторолла» приволок. Сейчас наберу код твоего любезного…
Генерал с минуту тыкал кнопки. Потом заговорил:
— Подполковника Силаева. Спрашивает генерал-полковник Бредин…
Сунул минирадиостанцию в руки Степановой. Она услышала далекий и такой родной голос. Крикнула:
— Костя! Здравствуй! Как у тебя дела?
— Марина! Родная! Все нормально. Ты как себя чувствуешь?