У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
Степанова кивнула:
— Принесут и тот съедим! А пока ешь домашнее. Зоя прекрасно готовит.
Подруга улыбнулась:
— Не лучше тебя. Олег все уши прожужжал тушеным зайцем.
Маринка вспомнила и вздохнула:
— Второй сгорел. Эх, жалко! Надо было мне тогда обоих готовить…
Олег вздохнул:
— Не съели бы! Костя про улара нам рассказывал… Знаешь, что он нам показал? Портрет Саши, тобой нарисованный в Афганистане. Он его с тех пор хранит. Зоя сказала, что это твой первый муж. Костя все эти годы был не уверен.
Капустин внимательно прислушивался к разговору, уплетая картошку с котлетой. Степанова вздохнула, вспомнив тот день:
— Знаешь, Олег, ты только не упрекай меня в тщеславии и так далее. Но я в последнее время представляю себя узенькой речушкой, в которую впадает множество ручьев. С каждым ручьем все шире становлюсь. Вот один ручеек в сторону свернул, вот второй, а потом они снова ко мне прижались. А вот ручеек в песке пропал. Так и жизнь, то сталкивает, то разводит. То теряю друзей, то нахожу новых. Глупости говорю, да? У тебя такое выражение странное…
— Нет. Не глупости. Правильно говоришь. Твоя жизнь, действительно, как река и ручьи-люди всю жизнь будут к тебе стремиться. Ты умеешь притягивать к себе. Забыть тебя, хоть раз столкнувшись в деле, невозможно.
Маринка торопливо принялась за еду, про которую забыла. Доела остатки:
— Сначала меряем костюмы. Игнат, выйди за дверь. Если медсестра, пропускай, если кто другой — задержи. Мне с формой надо разобраться, чтобы Зою с Олегом не задерживать.
Зоя Шергун помогла примерить одежду. Сама натягивала брюки и застегивала их на подруге. Марине наклоняться было тяжело. Зоя помогала натягивать куртки, а потом снимала все. Первые два костюма сидели мешковато. Топорщились во все стороны. Марина отложила их в сторону и одела третий. Тот сидел идеально. Зоя оглядела ее со всех сторон:
— Вот этот и подшивать нигде не надо. Хорошо сидит. Погоны пришью и готово… Олег, отдавай то, что прятал в пиджак.
Он протянул жене погоны старшины. Зоя устроилась на стуле возле окна и принялась пришивать погоны. Отвернувшись, полковник достал колодку с наградами. Пробежался пальцами по каждой медали, проверяя, не отцепилась ли какая. Медали звякнули, когда он протянул их хозяйке. Марина вздохнула:
— Ну, генерал! Просила планку простую сделать, а он весь иконостас прислал. Они же тяжелые.
Шергун возразил, протянув ордена:
— Так солиднее, Марин! Пусть твои награды все видят. Нечего их руками прикрывать, ты их собственной кровью заработала.
Она проворчала, вглядываясь в награды:
— Уговорил… Олег, я не знаю, как ордена прикрепить и где колодки повесить. Я же единственный раз их одевала лет десять назад.
— Не проблема. Ты оделась? Тогда прапорщика зови, он под моим руководством тебе все награды прицепит так, как положено.
У Капустина пропал дар речи, когда он увидел награды Марины. Он восторженно сказал:
— Да если бы у меня хоть одна медаль была, я бы гоголем по городу ходил! У вас, наверное, вся деревня сбегается, чтоб посмотреть на награды!
Олег расхохотался:
— Не поверишь, парень, но она их второй раз в жизни одевает! Тебя позвали, чтоб ты их разместил, она не умеет.
Игнат застыл с открытым ртом:
— Марина Ивановна, это правда?
Она смутилась:
— Не умею, ну и что? Пройдись с такой побрякушкой в Афгане или Чечне, мигом пулю поймаешь. Чем меньше блеска, тем безопаснее. Ты знаешь, как все разместить?
Прапорщик кивнул, с каким-то благоговением взял в руки медали и долго разглядывал. Зоя пришила погоны и положила куртку на кровать. Капустин аккуртно пристегнул медали, затем разместил ордена. Олег протягивал их по очереди. Последним в руку прапорщика лег орден Мужества. Игнат распрямился и торжественно сказал:
— Первый раз у женщины чуть старше меня столько боевых наград вижу… Одно дело — фронтовички и совсем другое — наши дни… Я горд тем, что знаком с вами, Марина Ивановна!
Маринка выругалась:
— Игнат, черт тебя дери! Мне надоело выслушивать эту чушь. У мужиков в Чечне наград побольше моего! И они сейчас там, а я вот здесь! В тепле, в безопасности… — Она замерла и хлопнула себя по лбу ладонью так, что щелчок вызвал эхо: — Ну, генерал! Ну хитрец! Ну, актер! Ну, придумал!
Шергун удивленно спросил:
— Что ты опять генерала вспомнила? Что он тебе сделал на этот раз?
— Так ведь он все затеял наверняка с целью меня из Чечни вытащить. И Костю он уговорил… Ты знал?
Шергун честно ответил:
— Знал. И Костя знал, и Зоя, и даже Огарев с Андриевичем в заговоре против тебя участвовали. Полковники тебя жалеют — политика хуже войны. В ней страшнее, чем в бою…
В голове мелькнула смутная мысль. Марина неожиданно схватила телефонную трубку. Когда Бредин ответил, попросила:
— Товарищ генерал-полковник, вы не можете к моим родителям пару охранников отправить?
Евгений Владиславович усмехнулся на другом конце провода и она расслышала эту усмешку:
— Что-то вы, старшина, хуже соображать стали! Я, когда все начинал, к твоим троих мужиков отправил. Так что ты не переживай.
Степанова облегченно вздохнула, попрощалась и отключилась. Повернулась к Олегу:
— Извини, перебила тебя. Испугалась за своих…
— Ничего. Все нормально. Мне надо было сказать, да я забыл. Ладно, мы пойдем. Зое на компьютерные курсы ехать. Я с ней побуду, а потом домой. Знаешь, я по трафарету писать научился. Зоя говорит, что все понять можно. Во время дежурств тренируюсь.