У любви семь жизней
Шрифт:
Дома отдышалась, закрыла глаза и вернулась мыслями к Давиду.
Не вернулась… Он ни на минуту не уходил из сердца, из головы. Переполнял болью и счастьем.
Не могу отказаться от него… Никого ни слушать, ни видеть, никуда не ходить!
Остаток отпуска безвылазно просидела дома, смотрела телевизор, с утра до вечера читала. Двоюродная сестра на несколько дней дала дефицитную книгу «Джен Эйр».
Роман произвёл ошеломляющее впечатление. Жадно проглотила его за несколько часов. Перечитала. И не спала всю ночь. Шла босыми ногами по содержанию,
У героев разрыв в возрасте — восемнадцать лет! Их любви не мешала разница во всём: в годах, в положении! И тоже что-то мутное с женой…
Но… Это происходило в давние времена… Сейчас всё по-другому…
Едва дождалась окончания отпуска, остро хотелось уехать раньше, считала дни до возвращения… Ехала в Москву, а сердце летело вперёд её!
Так соскучилась! Быстрей бы увидеть Давида!
Глава 21. Златые горы
Позвонила Давиду в день возвращения. Бросила чемодан на пороге квартиры и помчалась к автомату с заветными двумя копейками, надёжно зажав их в руке. Дрожащими от нетерпения пальцами набрала магические цифры и два счастливых голоса соединились в телефонных глубинах.
Встретились. Радовались, обнимались, будто вокруг никого не существовало. Сиял Давид, сияла Лера. Смотрели, слушали, дышали. Под сумасшедший гвалт по-весеннему возбуждённых птиц, гуляли по растаявшему, щедро залитому солнцем городу.
Девушка, выплёскивая эмоции, кружилась, смеялась, взахлёб рассказывала об отпуске.
Мужчина лучистыми глазами влюблённо смотрел на неё, ловил за руки, целовал.
Выглядел он шикарно. Стильный кипенно-белый плащ, в горловине которого будто небрежно торчат насыщенно-синие уголки воротника рубашки. Белая кепка по последнему писку моды надвинута на лоб. Тонкий запах дорогого парфюма. Весь сверкающий, отутюженный, ухоженный. Настолько эффектный и ослепительный, что в первый миг зашлось дыханье.
Лера знала, что идёт с самым красивым в Москве мужчиной. Женщины смотрят вслед и оглядываются на Давида.
И… Завидуют ей?
Или… Жалеют его?
Она рядом. Глаза шальные от любви. Задорно цокает тонкими высокими каблуками, вышагивая в модном, но дешевом пальто. Растрёпанными чумными кудрями играет тёплый ветер и светлыми волнами ласкает сближающиеся лица.
В глубине зрачков Давида переливаются колдовские вспышки, завораживают, растворяют связь с реальностью. Топят в дурманящем шепоте «Ты самая красивая, Лампочка!»
— Рассказала маме и папе обо мне? — спрашивает Давид и испытующе смотрит в мгновенно покрасневшее лицо.
Лера виновато отворачивается и отрицательно мотает головой.
— Почему? — строго поднимает за подбородок, голос звучит требовательно.
Она жалобно хнычет, умоляюще ноет:
— Давид!.. Что я могу сказать про тебя?! Что иногда сплю со взрослым мужчиной, и он пытается склонить меня к половому акту?!
Марков хмурится:
— Должна
Лера тихо скулит и зажмуривается… ЖЕНИХ! Сердце долбят взрывы и перемешивает хаос. Как всё запутано, сложно и больно!
Первая рабочая смена началась с неприятного известия:
— Тебе весь отпуск названивал мужик с сильным кавказским акцентом. Не может дождаться, когда из отпуска выйдешь.
Зураб! Похолодела Лера. Только этого не хватало!
Она уже забыла об компрометирующей истории, решила, что доктор успокоился и отступился. Наивно радовалась, что Давид ничего не узнал.
Атаки соскучившегося южанина начались с первых минут работы. Даже раньше. Ещё не открыли дверь для клиентов, а уже прозвучал требовательный звонок.
Зураб заликовал, услышав Леру. Она гнусаво проблеяла ответное приветствие.
Трубку разрывало потоком неукротимой одержимости. Мужчина радостно поздравил с выходом на работу, поинтересовался как прошёл отпуск. И перескочил к основному вопросу: «Когда встретимся?»
Лера застонала:
— Зураб, извините меня. Я не хочу с вами встречаться. Пожалуйста, не звоните больше!
Отбой.
Куда там! Он истошно взвыл от её слов, телефон завибрировал и выплюнул возмущение:
— Как это?! Ты обещала. Я столько времени тебя ждал!
Она морщилась как от зубной боли, тряслась и плаксиво уговаривала отступиться. Просила прощенье за глупое поведение и необдуманное обещание.
Но доктор был суров, непреклонен и не собирался сдаваться. Он явно закусил удила — то ласково убеждал, то возмущался, то зло шантажировал. Катавасия длилась весь день.
Собственное занудное нытьё вязло в ушах. Она была противна сама себе. Жалобно тянула отвратным писклявым голосом: «Пожалуйста, оставьте меня в покое». Бросала трубку.
Зураб нагло перезванивал и с растущим напором твердил: «Мы должны встретиться. Отдам тебе кое-что. Расскажу что-то очень важное!».
«Вот влипла!» Осознала Светлова, с ужасом глядя на ненавистный, раскалившийся телефон. Коллеги как забавное шоу слушали её хныканье и мольбы. Комментировали на все лады и хохотали.
Ей было не до смеха. Где выход? Как выпутаться и избежать огласки? Страшила реакция Давида.
После угрозы свирепеющего южанина найти сберкассу и подъехать к закрытию, если добровольно не придёт в условленное место, уяснила до какой степени плохи дела.
Вечер близился, мужчина бесился и не отступал. Паника раздробила разумные мысли. Наконец, озарила идея созвониться и посоветоваться с мудрой Мишкиной: «Таня, помоги — спаси, как быть?»
Подруга укоризненно прожурчала мелодичным голосом:
— Эх, Лерка — Лерка! Вечно ты куда-то вляпаешься.
Задумалась и выручила:
— Соглашайся! Договаривайся встретиться в людном месте. В метро. Не бойся, я сейчас приеду. Он меня не знает, встану неподалеку и, если что — приду на помощь. Не дрейфь, прорвёмся!