У меня есть 200$ – я поехал вокруг света
Шрифт:
Надо проветриться… Петя, ты гений! Ты высказал то, что вертелось у меня на языке, но я никак не мог это сформулировать. Отключиться от системы, уйти в перезагрузку, включиться и заново посмотреть на мир перед собой. Я настолько погряз в болоте, а мой мозг просто выкипал от обилия происходящего вокруг хаоса, однообразия самого устройства жизни, протеста против всего, что меня окружало, что мне срочно надо было что-то придумать, чтобы не съехать с катушек. Вот я и придумал. И если оглянуться назад, то однажды так и должно было случиться – другого я выдумать не мог.
За 26 лет, что я живу на этом свете, у меня было несколько попыток сбежать из дома. Первые две случились еще в школе, но дальше планирования дело не пошло. Сначала с моим другом Пашей мы обсуждали, как бы спрятаться на одной из заброшенных АЗС, чтобы
нас никто не мог найти. Даже заправку нашли подходящую. Потом, когда мне было лет десять, после очередной семейной ссоры, я твердо решил, что уеду из дома в Москву и буду жить на улице, раз уж я тут никому не был нужен. Взял баночку из-под майонеза, чтобы было во что просить милостыню, в нее положил зачерствевшую булочку и 10 рублей на автобус до столицы и, как обычно, лег спать на втором ярусе двухэтажной кровати в детской комнате. По плану я должен был встать в 6 утра и навсегда уехать из дома: вот тогда-то они, мои родители, поймут, как я им дорог… Встать-то я встал, да только сбегать передумал. Весь запал злобы и обиды ушел во сне.
В 18 лет, после тяжелого расставания с моей первой девушкой, с которой мы встречались два года, мне очень хотелось уехать волонтером куда-нибудь в Африку и помогать бедным и несчастным детишкам. Но тогда волонтерских программ найти не удалось. Примерно то же самое случилось и после первого развода. Но вместо этого отец отправил меня на месяц в Египет, когда это еще стоило адекватных денег – этого оказалось более чем достаточно.
Но в этот раз все было иначе. После тяжелейшего разрыва со второй женой, день за днем, на протяжении полутора месяцев, я не хотел просыпаться по утрам и старался как можно больше времени проводить в постели, потому что невыносимо было осознавать, что впереди точно такой же бессмысленный день, какой был вчера, и каким он будет завтра. Когда же я бодрствовал, то уходил в наркотический дурман, хотя и это уже не спасало: мои демоны догоняли меня и там. Я почти не ел и не пил, а из дома выходил лишь за новой порцией травы или гашиша, дрожащими руками снимая деньги с кредитной карты и рассекая по городским улицам на автомобиле без водительских прав. Амфетамин, который я принимал, чтобы почувствовать иллюзию счастья, уже не действовал. Если бы кто-то предложил мне в то время героин, то, уверен, я бы немедля согласился, чем наверняка сломал бы жизнь далеко не только себе. У меня не было работы, и мне не хотелось работать: я видел бессмысленность этой рутины и не видел себя в ней. Не понимал, зачем мне это нужно, ведь я не хотел даже существовать, не говоря уже о том, чтобы жить. Но и лишить себя жизни я тоже не мог: все это уже было, и тогда, много лет назад, мне посчастливилось выжить там, где не выживают, не получив ни единой травмы. А потом своими глазами увидел, какое горе принес близким людям, и этот путь сам для себя закрыл. Теперь же мой мир оказался абсолютно пуст и лишен смысла – по моей собственной воле. Мне больше ничего не хотелось, но никакого покоя и блаженства я не испытывал. Я существовал в мертвом коконе выдуманной мной реальности.
Я прекрасно помню то серое время, наполненное глубочайшим одиночеством и печалью, когда все вокруг было окутано туманом. На деле же оно существовало всегда, с самого детства, и время от времени я начинал тонуть, нить за нитью обрезая связь с настоящим.
Никто не знал, что со мной происходило. Ровно как никому не было до этого дела. Молчал я – и все вокруг молчало.
Я закрывался от мира, и мир закрывался от меня. Не помню лишь одного: как ко мне пришло понимание, что нужно что-то менять в своей жизни, иначе все, конец. Если не сейчас, то никогда. Той жизнью, которой я жил раньше, я больше жить не хотел. И тем человеком, которым я был в тот момент, оставаться не было никакого желания. Я медленно умирал. И тут либо пан, либо пропал.
К тому же я всегда мечтал отправиться в самостоятельное длительное путешествие, полностью доверившись миру. Вот я и отправился, коснувшись дна. Просто встал и пошел. Умереть я всегда успею, тогда почему бы не попытаться пожить?
На следующий день после встречи с Петей мне нужно было заехать за рюкзаком и палаткой в одну из фирм, которая согласилась таким образом проспонсировать мое путешествие. Достать бесплатное снаряжение оказалось достаточно просто, но, оглядываясь назад, я понимаю, что мне просто повезло. Мне, вообще, все время везет.
Однажды утром я проснулся, по привычке залез в телефон посмотреть, не пишут ли мне чего интересного в соцсетях, и спросонья включил ленту новостей, которую обычно не читаю. В ленте увидел, как одна фирма устроила конкурс репостов – разыгрывала неплохую автоматическую палатку. Я зашел в их группу, спросил, с кем можно поговорить о спонсировании моего путешествия, и буквально на следующий день получил радостную новость: «Мы дадим вам палатку и рюкзак. Выбирайте. С вас – отзывы на нашем сайте, упоминания в своих заметках и красивые фотографии, где изображена наша экипировка». Не знаю, что их убедило – либо мои цифры по подписчикам на тех или иных интернет-ресурсах (на самом деле совершенно не убедительные), либо просто девушка, с которой я общался, оказалась одной крови со мной, но факт остается фактом: снаряжение я получил. А спустя какое-то время узнал, что та девушка, Олеся, сама уехала путешествовать, работая удаленно.
До начала путешествия оставалось около недели, когда меня обуял жуткий страх. А что если ничего не получится? Что если я не смогу добыть себе денег, еды и ночлега? Что если я вообще не способен путешествовать? Или же со мной что-то случится в дороге? Может быть, вообще никуда не нужно ехать? Может, мне вообще все это не нужно? Я не спал ночами, мое тело не переставая дрожало, и хотелось все бросить. Списать свою затею на браваду, на мальчишество, снова свернуться в клубочек и остаться дома. Но при этом внутри себя я чувствовал неизвестную мне доселе уверенность. Будто что-то говорило мне: «Ты на верном пути. Это просто страх, на который не стоит обращать внимания. Все это происходит только в твоей голове». Этот голос был настолько спокойным и уверенным, что я не мог не доверять ему. Я не мог не доверять себе, ведь внутри я знал, что все делаю правильно. И в какой-то момент я перестал бояться – нужно было просто переждать эту внутреннюю бурю, как пережидают непогоду. Хотя, признаться честно, я был очень близок к тому, чтобы пойти на попятную: просто переждать – это не так просто, как кажется. Иногда складывалось ощущение, что эта буря будет продолжаться вечность. Но, говорят, самая темная ночь перед рассветом. И когда я почувствовал, как внутри меня умерло что-то лишнее, отжившее свое, меня перестало пугать даже отсутствие точного маршрута. Я знал лишь то, что сначала поеду в Абхазию, потом в Монголию, а затем куда-нибудь в Юго-Восточную Азию: на Бали, в Камбоджу или Таиланд. Оттуда – на корабле на другой континент. Будет это Африка, Австралия или Южная Америка – не знаю, как карты лягут. Индию хотелось бы проехать мимо и заглянуть туда как-нибудь в другой раз, в самом конце: по опыту своих знакомых знаю, что там можно надолго зависнуть, погрузившись в мир бесконечных сейшенов, ЛСД и марихуаны. А после этого вряд ли захочется ехать куда-то дальше, найдя очередное укрытие от самого себя. По крайней мере, эта сторона индийской медали была для меня опасна: я очень падок на соблазны. А до другой стороны, стороны практик, творчества и духовного роста, на тот момент я еще не дорос. Но то, что я перестал бояться неизвестности, стало для меня открытием.
Рюкзак был уже собран. Внутри лежали пара футболок, джинсы, носки, трусы, термобелье, свитер и флисовка, непромокаемая ветровка, ванные принадлежности в отдельном чехле, несколько блокнотов и тетрадей для заметок, планшет, альбом для рисования, цветные карандаши, дарбука для стрита, палатка, спальник, пенка, котелок, кружка, миска и египетская туника. И еще пара кусков дегтярного мыла, чтобы можно было мыться в речках, не причиняя вреда природе. Но, несмотря на то, что вещей у меня было совсем немного, рюкзак оказался очень тяжелым: общий вес составил примерно 27 килограмм. И больше половины этого веса занимали палатка, спальник и дарбука. Спустя два года, уже во время моего другого путешествия, я уменьшил вес рюкзака всего лишь до нескольких килограмм, выкинув палатку, как ненужный атрибут, и оставив два комплекта одежды – дорожный и городской.
Очень важно было уехать, сохранив хорошие отношения с семьей. Когда тебя не хотят отпускать – разговаривать бессмысленно. Поэтому я написал письма. Маме – что очень сильно ее люблю, хоть она в это и не верит. Поблагодарил ее за то, что у меня есть возможность отправиться в это путешествие, ведь такая возможность есть далеко не у всех, и попросил уделять побольше внимания бабушке, которая очень страдает от одиночества. Отцу я написал, что больше на него не злюсь и ни в чем его не виню, и также поблагодарил за возможность путешествовать. Бабушке, которая больше всего не хотела меня отпускать, – о том, что мне очень тяжело с ней общаться, потому что из детства остались только плохие воспоминания, как она несколько раз в неделю била нас собачьим поводком и выбивалкой для ковров, но, несмотря на это, я люблю ее и ценю все, что она для нас делала и делает – ведь она всю жизнь полностью отдавала себя другим людям. А младшему брату просто пожелал удачи и не падать духом. В последние пару лет на него навалилось очень много внутренних проблем. Обошел вниманием только старшего брата, но только потому, что у него и так все хорошо. Отдельное письмо я написал своей жене Танечке, которая после нашего расставания гостила у своей сестры в Таиланде, купив билет в один конец.
Я прощался, потому что вероятность того, что я не вернусь или вернусь, но кого-то уже не застану, – была. Она всегда есть. Даже когда уходишь на работу или в магазин. С тех пор как у меня внезапно умер дедушка, с которым я созванивался всего пару раз в год, но который при этом был мне очень дорог, я стараюсь строить отношения с людьми так, будто завтра их или меня уже не станет. Как оказалось, я совсем не знал своего деда, а он был безумно интересным человеком с ценнейшим опытом. Теперь я всегда искренне интересуюсь жизнью близких мне людей. Не только потому, что мне это стало действительно интересно. А потому, чтобы в послевкусии не оставалось чувства вины или стыда и никто не жалел о том, что не успел попрощаться. Жаль, что это получается не со всеми, и порой люди, идя на поводу у гордости, предпочитают нести свою боль, позволив ей себя разъедать, нежели избавиться от нее раз и навсегда.