У меня есть 200$ – я поехал вокруг света
Шрифт:
Уже в первые часы своего путешествия ко мне пришло понимание, насколько раскрепощены водители, которые едут куда-то с незнакомыми попутчиками, подобранными на дороге. Они не стесняются, не зажимаются, а ведут себя так, будто вы знакомы с самого детства или даже больше – являетесь с ним одним целым. Они разговаривают без умолку, рассказывают самые сокровенные вещи, о которых, кажется, не знает даже их родня, и как будто бы так и должно быть. Будто что-то долго в них копится, но они все никак не найдут человека, которому можно излить свою душу. Ведь дома или на работе не поймут. А ты – случайно встреченный человек, идущий из ниоткуда в никуда, без имени и лица, которое он видит в первый и последний раз – идеальный вариант. Особенно если ты умеешь слушать. Мне же было любопытно послушать их – узнать другие стороны жизни. И многие из них оказались очень интересными. Но все эти люди говорили сами с собой, будто оказались на приеме у психотерапевта. Им не нужны были советы, реплики или что-то еще – им просто нужны были уши.
Но иногда случаются и казусы.
Полноватый невысокий мужичок лет 40 на вид, с рыжеватыми волосами и залысиной, с обручальным кольцом на правой руке, на «Форде-Фокусе» последней модели…
Мы спокойно разговаривали, а потом он сказал:
– Можно я задам тебе нескромный вопрос?
– Да пусть задает, – думаю. – О чем он может меня спросить, на что бы я постеснялся ответить?..
– Можно я у тебя отсосу? – невозмутимо сказал он.
Я чуть не поперхнулся от неожиданности. У меня в горле встал ком, уши заложило, и сказать, что я был ошарашен, это ничего не сказать. Несмотря на мое молчание, он невозмутимо продолжил, но было видно, как дрожат его руки, лежавшие на руле:
– Я тебе пару сотен накину да и километров 20 еще подброшу.
Только через минуту я смог что-то промямлить, оформляя в это бормотание вежливый отказ. Но, к своему собственному удивлению, мне не хотелось выходить из машины, а хотелось узнать у этого человека, как он решился на такой вопрос и что им двигало. И пока мы ехали, он рассказал, что подобное желание у него возникло в последние пару лет, что реализует он его примерно раз в два месяца, находя партнеров в Интернете, а жена, с которой давным-давно нет никакой любви, ничего о его пристрастии не знает, а в моральном плане ему за это совершенно не стыдно. Распрощались мы с ним очень скоро. Он поехал домой, к жене, свернув на одной из развилок, а я снова вытянул руку.
До Абхазии я доехал на добром десятке машин, но запомнились мне водители лишь нескольких из них.
Первого звали Леха. С ним мы проехали около трехсот километров и попрощались на подъезде к Липецку. Запомнился он тем, что олицетворяет большую часть того, почему или же от чего я уехал.
Леха уже 5 лет работал дальнобойщиком. Водит, правда, не фуру, а небольшой грузовичок с прицепом. Возит элитные двери из Краснодара, Москвы, Ульяновска и Белоруссии в Липецк, где его босс втридорога продает их толстосумам. В тот момент у него был груз
на 9 миллионов. У Лехи всего один выходной в неделю, в воскресенье, а в отпуске он так ни разу и не был за все время: нужно зарабатывать деньги, чтобы оплачивать ипотеку и кормить семью – жену и дочку, которые его почти не видят. Зарплата у него 50 тысяч.
Леха закончил 7 классов и всю дорогу уповал на то, что будь у него высшее образование, он бы вряд ли устроился на нормальную работу. Всем компаниям нужен трудовой стаж, даже если ты только что окончил институт, а тема стажировок во время учебы в нашей стране в те времена была не очень популярна. Он ругал правительство, хвалил Жириновского, и считал его серьезным человеком, эффективным политиком, и хотел бы видеть его во главе страны. Это меня сильно удивило, потому как, вертясь в политических кругах последние три года, я немного знал, как и что там устроено, а такие люди, как Жириновский, которого мне доводилось не раз лично лицезреть и общаться с его помощниками, – просто абсолютно лояльные говорящие головы для отвода глаз. Таких людей все устраивает, они занимаются только тем, что зарабатывают себе на жизнь и реализуют свои амбиции, прикрываясь идеологией, и, тем не менее, имеют серьезное влияние в решении каких-либо вопросов на любых уровнях. Правда, решают они исключительно свои вопросы.
Но вот кое в чем я был с Лехой полностью согласен.
В какой-то момент он сказал, будто повторяя мои мысли:
– Понимаешь, мы все повязаны. Все люди. Мы всегда кому-то что-то должны, мы не можем быть свободными в этом обществе. Вот ты родился – и уже должен. Как минимум пойти в школу, а иначе тебя в детский дом заберут. У кого-то кредиты, ипотека, семья, куча обязательств перед людьми… Если ты в эту воронку попал, то с вероятностью 99% ты из нее не выберешься. Ты будешь всю жизнь работать для того, чтобы оплачивать эти обязательства, причем не только свои, но и совершенно других, чужих тебе людей. И ты уже никуда не сможешь от этого деться. Прям как программа с капремонтом! По сути, ты живешь для того, чтобы тебе было что есть и где спать. Или вкуснее есть и мягче спать. И для большинства населения не то чтобы страны, а всей планеты жизнь заключается в том, чтобы зарабатывать себе на жилье и еду. Единственный выход из всей этой вертушки – не гнаться за общими трендами, которые большинству людей ненавистны и противоестественны… Но за которыми они почему-то гонятся, потому что так делают все. Нужно найти что-то свое, что будет приносить удовольствие. Вот тогда можно будет жить даже несмотря на обязательства.
Мне сразу подумалось: «Да тут даже умереть бесплатно нельзя. Тебе-то ладно, а вот родственникам придется хорошенько раскошелиться на похороны».
Не знаю, приносило ли Лехе удовольствие 6 дней в неделю крутить баранку, но глаза у него были прозрачно-пустые, а на лице читались безнадежность и уныние. По крайней мере, мне так казалось, но это совершенно не значит, что так было на самом деле. Все-таки мы видим то, что хотим видеть, и чаще всего – это отражение нас самих. А, быть может, он просто не нашел своего. Как и я в то время.
Было около 11 часов вечера, когда мы с Лехой попрощались где-то в сотне километров от Воронежа. Я попытался поймать машину, но ночью останавливаются очень редко, поэтому я сошел с трассы, поставил палатку и лег спать. В первый раз ночевать рядом с трассой было не по себе, но это не помешало мне быстро и крепко заснуть, моментально позабыв о нашем с Лехой разговоре.
Проснулся я около 7 утра. Впервые умывался газированной водой, бутылку с которой любезно оставил мне Леха. Моя вода закончилась в дороге, и он это заметил. Еще хотел дать свою куртку, когда я выходил из машины: беспокоился, не заболею ли я, ночи-то еще были холодные. Ту, что была на мне, признавать он почему-то не хотел. Быстро собравшись, я снова вышел на трассу. И снова простоял 40 минут с поднятой рукой.
На этот раз остановился бизнесмен из Воронежа, возвращавшийся домой с важной встречи. Честно говоря, я впервые в жизни встретил человека, который кайфовал от… продажи щебня.
– Ну, у меня не простая перепродажа, – уверенно говорил он. – Я налаживаю связь между покупателем и поставщиком, выстраиваю логистику, а дальше все работает само. Весь мой кайф в том, чтобы организовать процесс, а в случае со щебнем – это сложно и интересно. Надо найти подходящий карьер с железнодорожным подъездом, потом подобрать хорошую станцию с выгрузкой, найти машины. Везде нужно проехать, со всеми договориться, убедиться, что про тебя не забудут и не кинут, – процесс сложный, но очень интересный.
Еще он рассказал про своего сына. Ему 14 лет, и он уже полгода «встречается» в интернете со своей одноклассницей. У них там уже любовь до гроба, «житьбезтебянемогу», в школе все считают их парой, но в реальности даже подойти друг к другу не могут. Стесняются. Обоих пригласили недавно на день рождения, так они сели по разные стороны стола. Ни о каких поцелуях и объятьях и речи не идет – да что там, даже за руки не берутся. Зато в диалогах «ВКонтакте» творится что-то невообразимое… Что с ними делать – мой попутчик не знает. Спрашивал моего совета, ну а что я мог ответить? Я лишь поделился своими мыслями о том, что люди все больше уходят от реальности в иллюзорные миры, которые сами выстраивают в своей голове, – там ведь намного интереснее. И в одном мире они чуть ли не супергерои или же ловеласы, а в другом – такие, какие есть на самом деле. Мы почему-то стараемся не замечать себя настоящих, а живем только образами, выстроенными в своих умах. А на тех, кто показывает нам нас настоящих, мы злимся за то, что возвращают нас в реальность, ведь в иллюзиях так сладко живется… Не знаю, как у вас, а у меня было именно так. И я знал, о чем говорил: когда я был подростком, то несколько лет своей жизни провел в онлайн-играх, найдя себя там. И, добившись немалых виртуальных высот, нехотя вылезал в реальный неинтересный мир, где я был никем, за что очень сильно его ненавидел. А вместе с ним и себя самого.