У неё была слишком хорошая память
Шрифт:
Хелли запротестовал:
— А почему вы не допрашиваете мистера Лонгхинса? По- вашему, у нас с Ларсоном более преступный вид?
Морган пожал плечами:
— Мистер Лонгхинс целый день здесь. Но если вы хотите... Слушаю вас, мистер Лонгхинс!
— Так... Я обслуживал посетителей!
Почесав голову, он прибавил:
— Думаю, мистер Морган, вы можете меня подозревать, потому что... черт, я ничего не помню! Ведите меня в Скотланд-Ярд.
— Успокойтесь, более подозрительны те, у кого великолепная память, то есть те, кто имеет неоспоримое алиби.
Хелли усмехнулся:
— Понимаю,
Толстяк начинал нервничать:
— Что значит ваше поведение, мистер Хелли?
— А я не понимаю ваше, мистер Морган!
Лонгхинс позвал жену:
— Долли!
Когда она пришла, он сказал:
— Долли, если не хочешь, чтобы меня приговорили к виселице, вспомни, что мы делали во вторник между семнадцатью и девятнадцатью часами вечера?
— Джон, в тот день ты, вроде, раздавал порто по бутылкам?
Хозяин захлопал в ладоши:
— Спасен! Долли лучшая из женщин! Порто, которое я дам вам попробовать... Одну бутылку я оставил специально для вас, мистер Морган, потому что вы настоящий ценитель... Хотите, я сейчас ее принесу?
— Сейчас мне нужно в Ярд.
— Одну минуту, я быстро!
Джордж-Герберт, немного удивленный, пошел за ним в подвал, попрощавшись с Ларсоном и Хелли. Когда полицейский взглянул на суровое лицо хозяина, то понял, что тот хочет что-то сказать.
— Хотите поговорить со мной наедине?
— Это не очень красиво, но когда я думаю о Филлис Балеброк, говорю себе, что не должен сомневаться...
— И все-таки сомневаетесь?
— Не очень приятно предавать друга.
— Что же вас побуждает?
— Совесть.
— Речь идет о Хелли?
— Как вы догадались?
— Не имеет значения... Слушаю.
— Ну вот!.. Мистер Хелли несколько раз повторял вам, что не был знаком с Филлис Балеброк...
— И что?
— А то, что это неправда.
— Да?
— Я видел его с ней,
— Вы уверены, что они были вместе?
— Он держал ее за руку.
— Спасибо, Лонгхинс... Я подозревал, что он что-то скрывает... Он боялся, что я узнаю о его отношениях с убитой… Вы не знаете, когда его жена возвращается из санатория?
— Кажется, в начале следующей недели.
— Быть может, с этим связано объяснение...
***
В поезде, мчавшемся на юго-запад, Брэдфорд не переставал думать о Перл. Зеленеющие леса Хемпшира наполняли его нежностью, а грустный вид девонских долин вселял меланхолию, которую он отогнал, подъезжая к Эксетеру, где быстро пересел в поезд на Банстэйпл, который за час доставил его в Ланфорд.
Выйдя из поезда, он не смог расстаться с прелестным видением, шагая по улицам маленького городка, думая, что если бы Дору Карпентер убили не дома, а где-нибудь в другом месте, то Перл не ушла бы. Ему стало стыдно от этого эгоистического рассуждения, потому что мисс Карпентер была милой девушкой. Тогда он обратил свой гнев на убийцу, ведь, по мнению Толстяка Моргана, именно ему предстояло ухватиться за конец веревки, которая обовьет шею преступника. Преисполненный чувством долга — ведь он должен был отомстить не только за две жертвы, но и за крушение своих надежд,— Брэдфорд вошел в первое попавшееся кафе с гордой вывеской «Роза Девона». Его недоверчиво встретила полная женщина, над верхней губой которой
Комната, в которой Брэдфорд ждал, пока его обслужат, была гораздо приятнее, чем ее хозяйка. Старинные панели доходили до середины стен и заканчивались чем-то вроде этажерок, на которых стояли оловянные изделия, которыми славится Англия. Верхушки стрельчатых узоров были разнообразными по цвету и гармонично переплетались на гравюрах Ф. С. Тернера, где были изображены скачки с препятствиями в Вэйл Офэйлсбери, которые состоялись в феврале 1934 года. Типично британское кафе, при виде которого у Кларенса тепло разливалось в груди от чувства нежности к родине-матери. Он был неисправимо сентиментальным. Как было бы приятно посидеть здесь вместе с Перл! Аппетитная закусочная вывела молодого полицейского из состояния мечтательности. К его великому удивлению, поднос с завтраком принесла очаровательная молоденькая девушка. Она приветствовала его самым мелодичным голосом на свете. Кларенс не смог удержаться от комплиментов по поводу ее личика и грации. Она звонко рассмеялась. Но в это время из кухни раздался повелительный крик. Брэдфорд, тем не менее, успел пожать девушке руку.
— Вы еще придете?
— А зачем?
— Я хочу вас о чем-то спросить.
Хозяйка с устрашающим видом появилась на пороге.
— А посуда тебя не интересует, Пенелопа? Ты что, воображаешь, что я за тебя буду работать?
Пенелопа быстро скрылась. Брэдфорд снова погрузился в мечты, но теперь они носили другую окраску. Пенелопа! Эту очаровательную малышку звали Пенелопа! В этом было что-то сказочное. Он, Кларенс, как Одиссей, высадился в этом маленьком Ланфорде... Легкий призрак Перл выбрал этот момент, чтобы тихонько, но решительно удалиться.
— Вы что же не едите?
Грубый голос хозяйки вернул его к реальности. Она следила за ним, пытаясь угадать, кем мог быть этот господин, ухаживающий за Пенелопой и позволяющий остывать ветчине с яичницей. Под ее пристальным взором Брэдфорд с жадностью набросился на еду. Когда он все проглотил, он опустошил чашку обжигающего чая, отчего слезы выступили у него на глазах. Не мог же он выплюнуть горячую жидкость под суровым взглядом хозяйки! Когда пришел в себя, то попытался расположить к себе хозяйку.
— Было очень вкусно!
— А почему же не быть? Вы что, воображаете, что я могу подать тухлые яйца и дрянной чай?
Эта женщина была настоящим дикобразом. И как только можно было к ней подступиться? Кларенс замолчал, ожидая следующей атаки. Она не заставила себя ждать.
— Вы приехали на поезде из Экстера?
— Да.
— Вы там живете?
— Нет.
Она не решалась задавать сразу много вопросов, но ей не терпелось узнать побольше. Помявшись, она опять спросила: