У памяти – хороший вкус
Шрифт:
И вдруг… ОН! Как спасение, как подарок судьбы, как помощь Бога! Своей любовью ОН фактически спас ее от смерти. ОН возился с ней, как с тяжело больной. А она и была тяжело, смертельно больна.
ОН привел ее в церковь Святого Луки, и она поставила свечи всем, кого любила: и живым, и тем, кто ушел. И свет затепленных свечек начал потихоньку растапливать ее изболевшееся сердце.
Потом они гуляли вдоль реки тоже по знакомым местам, и она начинала, начинала потихоньку приходить в себя, и это случилось именно
Соня всегда будет помнить об этом и благодарить ЕГО за спасение, за нежность, за неизменную готовность немедленно броситься на помощь, за озабоченный, внимательный, ничего не упускающий взгляд. За всё! За память! У памяти – хороший вкус! За ту «старую» любовь и за эту «новую»! За то, что она опять узнала, вспомнила, как это прекрасно – умирать от любви! За его глаза! Опять эти глаза! Те же глубокие, умные, насмешливые глаза снова смотрели прямо ей в сердце, но теперь в них было столько тоски и боли, что ей самой смотреть в них было невыносимо! Потому что с первой минуты ОН начал с ней прощаться.
В один из немногих жарких дней вся семья собралась в «Биргартене». Это такое замечательное место, куда люди приезжают со своей едой, и покупают много знаменитого баварского пива. Потом долго сидят за столами под густыми деревьями, беседуют, смеются, даже плачут. Что хотят, то и делают!
Все ждали чуть припозднившихся детей, сына и невестку с маленькой дочкой.
– Сонечка, моя дорогая! Как я рад тебя видеть! Как хорошо, что ты приехала! Ты знаешь, как я тебя люблю! И Женю я тоже очень любил, и он меня тоже! Правда, же?!
– Конечно.
Это ЕГО сын, ее любимый студент. У нее с ним всегда были особые отношения. Часто после лекции он прибегал к ней на кафедру, они садились в машину и ехали куда-нибудь недалеко пить кофе и разговаривать, про жизнь, про любовь, про всё. Ему было интересно с ней, так же, как и ей с ним. Он был большая умница. После четырех лет учебы он уехал на практику в Германию и… больше никогда не вернулся в Россию.
Он был – «невозвращенец», и по тем временам не мог вообще больше приехать в Москву. Никогда. Никакого другого выхода у его родителей не оставалось: рано или поздно они должны были уехать к нему в Германию, в город, где он поселился.
Чуть позже подошла его жена Верочка. Молодая совершенно обворожительная женщина, принцесса Диана с царственной посадкой красивой головы. Она обняла Соню и сказала: «Сонечка, я так много слышала о тебе (можно на ТЫ?), но ты превзошла все мои ожидания. Я просто в тебя влюбилась».
– Спасибо тебе, моя дорогая девочка. Но всё же такое признание дорогого стоит и требует объяснения. Ты можешь рассказать мне, почему ты так на меня среагировала? Мы же видимся впервые! Что ты увидела во мне такого, что тебя так поразило? Мне очень важно это знать.
– Я прямо сейчас
По щекам Сони побежали слезы. А эта девочка, одно из самых сильных ее потрясений последнего времени, стояла рядом, обнимала ее, гладила по голове, как маленькую, и говорила:
«Не плачь, пожалуйста, ты – лучше всех. Я никогда не видела таких добрых людей».
Скоро она приедет в Москву, в которой никогда раньше не была. Обещала. И, конечно, обещание выполнит. Обязательно.
На следующий день вечером Соня улетала в Москву, а утром ОН приехал в отель совершенно больной и говорил только: «Сонечка, беда! Тупик!
Нет никакого выхода, никакого решения! И я совсем не понимаю, как теперь жить без тебя!»
Никакие слова не помогали. А она говорила, говорила, и сама верила в то, что говорила!
Что с нами случилось чудо! Что жизнь сделала нам обоим последний бесценный подарок, который невозможно переоценить, нельзя не принять, и было бы преступно отказаться.
Ни я, ни ты, говорила она, не простим себе никогда, если кто-то из нас примет безумное решение разрушить нашу любовь, или перестать надеяться на встречу, или насильно (по-другому не получится) попытаться заставить себя не думать о нас, не тосковать, не любить.
Я думаю, выход один – оставить пока всё, как есть и стараться делать все возможное, чтобы время от времени видеться, и тогда можно будет жить дальше и снова, снова надеяться … и ни за что не отпускать от себя всё, что у нас есть сейчас и будет потом. И всегда.
– Вчера мой пятилетний внук по телефону на мой вопрос: «Ты где?» ответил: «Я пока нигде».
Так вот, я тоже «пока нигде», пока тебя не будет рядом со мной, и всё, что только можно, я буду делать, чтобы быть «где», если и ты этого захочешь.
У нее самой горели глаза, как у кошки, она помолодела лет на тридцать, если не больше. И действительно, если о пожилой даме можно было сказать, что она хороша собой, то это о ней. Ее переполняла радость, все пело внутри, ощущение невиданного счастья не покидало ее ни на минуту.
Соня вдруг заплакала, и это тоже было счастьем. Вот уже почти пять лет она не плакала, закаменела от горя. Не плакала на похоронах и на поминках, не плакала, когда Женя умирал у нее на руках. Не плакала потому, что не могла.
И тут слезы полились сами. Это были спасительные слезы, она стала оттаивать, она начинала выздоравливать. И всё потому, что в ее искалеченную смертью жизнь снова пришла любовь.
Я, решила про себя Соня, вообще могу существовать только в состоянии любви, и если вдруг она уйдет, меня просто не станет. Как же теперь мне жить дальше!?