У птенцов подрастают крылья
Шрифт:
Сколько раз я уже ходил по нему вместе с Михалычем! Но сегодня я на нем будто впервые. Ведь сегодня я настоящий охотник, в руках у меня ружье.
— Иди рядом, не отставай, — говорит Михалыч, — ружье держи вверх стволами, а то невзначай упадешь — Джека подстрелить можешь.
Я в точности выполняю все эти указания.
Слегка увязая в тине, мы пробираемся между кочками, поросшими осокой. Джек бежит впереди нас. Он ищет «челноком», то есть бегает то в одну, то в другую сторону. Он ищет очень старательно,
— Не повезло, — с досадой говорит Михалыч. — Птица, правда, коров не очень-то боится, разлетелась по сторонам, а потом опять на старое место уберется, но все-таки неважное дело.
Без всякой надежды найти дичь мы идем вслед за коровами к Кулиге. Там у нас обычное место отдыха — под кустами орешника возле родника.
— Отдохнем, закусим, водички напьемся да и поразмыслим, что дальше делать, — говорит Михалыч.
Джек, видимо тоже потерявший всякую надежду отыскать дичь, бегает то вправо, то влево, но как-то вяло, будто выполняя давным-давно надоевшую бессмысленную обязанность.
Пробегая мимо одной из болотных кочек, он задевает за нее лапой, спотыкается да так и замирает, припав к земле. В тот же миг из-под кочки с каким-то кряхтением взлетает тяжелый дупель и медленно летит над болотом. Все это случается так неожиданно, что я даже не успеваю в него прицелиться. Михалыч успевает, но впопыхах стреляет раз, другой мимо. Вот дупель и скрылся за пригорком, улетел.
Мы остановились, как громом пораженные неожиданностью.
— Упустить, такую дичь упустить! — наконец простонал Михалыч. — Прямо из рук упустили.
Джек тоже, видимо, понял, что сплоховал, учуял дичь, только когда чуть ногой на нее не наступил. После такой оплошности он начал искать очень усердно. Мы с Михалычем тоже держали ружья наготове, но, увы, такая возможность — убить дупеля — бывает не часто. Мы обшарили все болото и ничего не нашли.
Огорченные и немного усталые, подошли мы к Кулиге, уселись в тень знакомых ореховых кустов.
— Ну что ж поделать, сами виноваты, — вздохнул Михалыч. — Была возможность подстрелить дичину, да еще какую, а мы губы растрепали, никто не виноват.
Я был вполне согласен с Михалычем, однако от этого настроение не улучшалось. Мы достали из сумок бутерброды, закусили, по-братски разделив наши припасы с Джеком. Один только он совсем уже забыл о постигшей нас неудаче, ел с большим аппетитом и, видимо, чувствовал себя превосходно.
Михалыч сделал из бересты черпачок, и мы запили наш скромный завтрак чудесной ключевой водой.
— Что ж делать? — спросил Михалыч. — Идти обратно
Он покурил, подумал.
— Пожалуй, вот что предпримем: попробуем поискать в поле. Дупеля частенько садятся на сухое место. Может, их здесь целый выводок. Коровы распугали, вот они и разлетелись по соседним полям.
Я совершенно не знал, где надо искать дупелей, и видел-то живого дупеля первый раз в жизни, но, чтобы поддержать в глазах Михалыча свой охотничий авторитет, я солидно кивнул в знак согласия. Даже сказал, что сам хотел предложить именно этот план.
— Ну и отлично, — ответил Михалыч.
Мы поднялись на пригорок. Дальше пошли уже по ровному полю. Стараясь не топтать посевы, мы переходили с одной межи на другую, а Джек носился уже по самому полю. Мы шли то среди поспевающих овсов, то среди посевов гречихи. Растительность была совсем невысока, и Джек среди нее отлично виден.
Вот он заволновался, метнулся в одну, в другую сторону и, поймав носом желанный запах, припадая к земле, как кошка, стал подкрадываться к невидимой добыче.
— Иди, иди рядом, — волнуясь, проговорил Михалыч.
Мы, уже не разбирая, куда ступаем, сошли с межи и стали осторожно подходить к собаке. Джек замер на месте, весь вытянувшись в струну. Мы подошли к нему вплотную. Я изо всех сил вглядывался в заросли гречихи перед мордой собаки, стараясь разглядеть то, что Джек чуял замечательным носом, с успехом заменявшим ему в данном случае глаза. Но сколько я ни вглядывался, ничего не видел, кроме стеблей гречихи да серых комьев земли.
— Вперед! — скомандовал Михалыч.
Джек не двинулся с места.
— Вперед, иди вперед! — задыхаясь от волнения, повторил Михалыч, слегка подталкивая собаку ногой.
Но Джек и тут не двинулся, он только еще плотнее приник к земле.
— Да что же ты? Что там такое? — И Михалыч осторожно, держа ружье наготове, стал заходить вперед.
Я шел рядом.
Вдруг перед самой мордой Джека, именно там, куда я так пристально глядел, шевельнулся серый комок земли, шевельнулся, вскочил, поставив колышком два длинных уха, и огромными прыжками понесся прочь.
— Русак, ах каналья! — крикнул ему вслед Михалыч.
— Стреляйте, стреляйте! — завопил я, забыв, что и у меня есть ружье.
Но Михалыч не выстрелил. Он с укоризной взглянул на меня:
— Зайца летом стрелять?
Я понял свою ошибку.
Русак уже исчез из глаз, а Джек все так же неподвижно стоял на стойке.
— Умница, умница, что не погнался за ним, — погладил Джека Михалыч. — Ну иди вперед, ищи нам крылатую дичь.
Джек завилял хвостом, обнюхал то место, где только что лежал русак, и, как бы покончив с этим делом, тут же занялся другим: начал разыскивать новую дичь.