У самого синего моря
Шрифт:
Высокие до середины бедер сапоги из тончайшей облегающей лакированной кожи. На огромном каблуке шпилькой.
Красные. В золотых серпах и молотах.
Узкие трусики – бикини, оставляющие открытыми крепкие ягодицы, были в бело-сине-красную полоску триколора современной России.
Жесткий корсет с черным бисерным шитьем на алом бархатном фоне, напоминающим кружева, высоко поднимал полную грудь.
На замечательной груди, не лежало, а скорее покоилось, агатовое колье с бриллиантовыми вкраплениями, которое Джон подарил ей полгода назад.
На руки Афелия надела красные кожаные перчатки по локоть. С обрезанными кончиками, из которых мило торчали длинные острые крепкие ногти, окрашенные в цвет бисерного кружева черным.
На голове, разумеется, была высокая меховая сизо-коричнево-черная шапка, напомнившая Джону гвардию Ее величества Королевы Великобритании.
Когда Афелия спустилась до третьей ступеньки, Джон уже пришел в себя и успел подняться на ноги.
Он покорно улыбался и вертевшийся на языке вопрос – Как же она будет на шпильках прыгать по галечному пляжу? – Мужественно затолкал себе обратно в глотку.
Столик покатил к Джону вплотную и шутливо толкнул его под колено. Джон скосил взгляд на мажордома.
– Я дров заказал четыре кубометра. – Прошептал он едва слышно.
– Как думаете? На первое время хватит? – Джон удовлетворенный кивнул.
– Кр-р-ровавая Мэр-р-ри! С-с-э-э-эр-р-р-р! – Обрадовался поощрению Бэримор и выплюнул на столешницу высокий стакан с двухслойным содержимым.
– Я позволил себе…
–Присолить сок! – Прервал его Джон.
– Спасибо Бэримор. Я подумаю над тем, чтобы увеличить вам жалование – он выпил залпом спиртное и через секунду почувствовал явное облегчение.
Происходящее перестало его раздражать, и даже Кашпировский, до сих пор дрожащий своей спинкой, не показался ему неприятным.
– Пр-ремного благодарен, сэ-э-эр… – Смутился столик.
– Я бы позволил себе испросить другого поощрения. Сэр-р-р…
– Джон! – Афелия, остановившись на третьей ступеньке лестницы, кусала губы и едва сдерживала слезы.
– Что, дорогая? – Как можно шире улыбнулся Джон.
– Ты так ничего и не сказал о том как я выгляжу! – Она вдруг нахмурила аккуратные брови и гневно топнула каблуком о ступеньку.
Титановая подковка выбила в драгоценном мраморе щербинку и каменная чешуйка, цокнув о полировку, прыгнула на паркет.
–Ты выглядишь замечательно! – Закричал Джон. Он прикрыл ладонью глаза от вдруг поднявшегося ветра, потому, что Хоттабыч рванулся убирать комнату более чем увлеченно.
Он слизнул мраморную чешуйку.
Почти минуту прыгал по гостиной, выискивая микроскопические следы грязи.
Все-таки обмел Джону обувь. Скрупулезно исследовал Бэримора на предмет антисанитарии и удовлетворенный снова улегся перед диваном.
– Какого поощрения вы хотите Бэримор? – Афелия снисходительно позволила своему лицу изобразить улыбку. Она таки спустилась с лестницы и встала с Джоном рядом. Бэримор потупил камеру долу и нервно заскрипел колесиком.
– Я бы хотел испросить вашего разрешения на брак. – Он насторожено поднял камеру и посмотрел ею в лицо хозяйки. – Или вашего… – Камера, визгнув приводом, уставилась в напряженное лицо Джона.
– И с кем же, Бэримор? – Щека Джона стала подозрительно подергиваться.
– Кто эта дама?
– Это не дама… – Выдохнул разом Бэримор. – Я прошу прощения. Я не стандартно ориентирован. Я еще раз прошу прощения. Но так получилось. Мы любим друг – друга и хотим быть вместе. Хотим быть вместе на законных основаниях. – Афелия ослепительно улыбнувшись, отбросила длинный алый шлейф, притороченный к задней части корсета и присела на корточки перед баром.
– Надеюсь у него приличная репутация? Бэримор! – Она придала своему лицу строгое выражение.
– О, да! Разумеется миссис Афелия! У вашего Погреба нет изъянов! Он великолепен! Он прекрасен! Он остроумен! Он очарователен! – Бэримор замолчал. Опустил камеру в пол и уныло заурчал миксером.
– Хотите коктейль? – Грустно вопросил он.
– Кровавую Мэри, Бэримор. – Сострадательно отозвался Джон.
– Пожалуйста, сэр! – Обрадовался бар и быстренько сляпал еще стаканчик напитка. Джон взял его в руки и, как учил Бэримор, выпил залпом. Поставил стакан на стеклянную столешницу бара.
Произнес озадаченно, поглядывая на Афелию, так и оставшуюся, сидеть на корточках, в состоянии полного ступора.
– У него даже имени нет, Бэримор. Как же мы подадим заявку на регистрацию вашего брака?
– Да! – Обрадовалась Афелия столь точной формулировке своего мужа.
Она поднялась на ноги и стала пристально осматривать ногти, предоставляя Джону вести беседу далее. В юридических вопросах, как и в вопросах зарабатывания денег на их скромную жизнь она считала себя не компетентной.
–А мы придумаем! – Отчаянно боролся за свое счастье Бэримор.
– Я предлагаю хорошее русское имя Татьяна! – Ворвался в разговор телевизор, который по – прежнему находился в состоянии глубокого творческого кризиса.
– Вы только послушайте! Не пожалеете! Татьяна рано утром встала, щеку об угол почесала, и села у окошка сечь, как Бобик Жучку будет влечь! – Джон нехорошо скривил губы.
– А вот еще! – Не унимался сумасшедший ящик.
– Я вам пишу чего же боле? Что я могу еще сказать? Теперь я знаю в вашей воле…
– Замолчи… – Сквозь зубы просипел Джон. Прижал ладонью нервный тик на правой щеке и зыркнул в телевизор так, что тот во избежание физического уничтожения, предпочел ограничиться в своих словоизлияниях.