У всякого народа есть родина, но только у нас - Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы
Шрифт:
1. В 1930-е гг. люди советской страны стали участниками грандиозного социального эксперимента по строительству нового общества
К началу 1930 г. советская страна уже в течение тринадцати лет жила в постреволюционных условиях, когда позади остался беспощадный в своем революционном утопизме военный коммунизм, а система НЭПа несколько сгладила ведущие в никуда насильственные методы управления обществом, включив рычаги цивилизационного самосохранения нации [167] . В предвоенный период властно вступили на исторический подиум люди нескольких поколений: это родившиеся еще в XIX в. (возраст 50–60 лет), в первые годы XX в. (возраст 25–30 лет), а также молодые люди до 20 лет [168] . В основном это было крестьянское население [169] .
167
Тема социально-политического состояния советского общества в десятилетие, предшествовавшее войне, рассматривается на базе значительного массива рассекреченных в последние десятилетия архивных документов, в том числе докладов органов госбезопасности о положении в стране высшему руководству страны во главе со Сталиным, а также на базе достижений новейшей отечественной и зарубежной историографии. Особенность источниковедческого анализа истории социально-политического положения в обществе в 1930–1941 гг. в актуализации сравнения двух потоков информации: одного – чисто пропагандистского, преподносившегося всему населению и содержавшему преимущественно только позитивные факты «строительства социализма» в СССР и другого, вплоть до конца XX в. засекреченного, и предназначавшегося только для Сталина,
168
Народ и война. – М., 2010. – С. 14.
169
86,6 % населения России проживало в сельской местности, 13,4 % – в городах. (Народ и война. – М., 2010. – С. 15. О социальном положении в деревне см.: Арутюнян Ю. В. Социальная структура сельского населения СССР. – М.,1971; Вдовин А. И., Дробижев В. З. Рост рабочего класса СССР. 1917–1940. – М., 1976; Соколов А. К. Лекции по советской истории. 1917–1940. – М., 1995; Тюрина А. П. Социально-экономическое развитие советской деревни. – М., 1982).
Мощный поток официальной пропаганды активно формировал в сознании людей убеждение, что они являются первыми строителями самого справедливого общества на земле, ради чего можно вытерпеть и голод и нищету. Пафос и оптимизм имели под собой реальную основу, так как за короткий исторический срок разоренная войнами и революциями страна ценой самоотверженного труда и лишений миллионов была превращена в индустриальную державу, открылся широкий доступ населения к образованию, медицине, культуре. Все это поддерживало авторитет власти в глазах советских граждан. Гордость за свою страну, достижения которой связывались с именем Сталина, станут побудительным стимулом для защиты страны в годы войны. С другой стороны, оптимизм официальной пропаганды входил в противоречие с другими реалиями жизни: репрессиями, выселением крестьянства, преследованием религии.
По переписи, проведенной в марте 1939 г., численность населения СССР составила 170 126 000 чел. [170] . С вхождением в состав СССР новых территорий [171] в 1939–1940-х гг. численность населения страны возросла еще на 20,1 млн. чел. Таким образом, накануне Великой Отечественной войны СССР был одной из самых крупных и самых «молодых» держав мира [172] , к этому надо добавить невероятную динамичность населения предвоенных лет [173] . Высокая численность населения СССР обеспечивала как производительные, так и вооруженные силы страны в случае агрессии.
170
Население России в XX веке: Исторические очерки. – М., 2000. – Т. I. 1900–1939 гг. – С. 180.
171
Были присоединены западные области Украины, Белоруссии, Правобережная Молдавия, Литва, Латвия и Эстония.
172
По численности уступал только Индии и Китаю. Более трети населения СССР составляла молодежь (от 15 до 29 лет). По уровню рождаемости страна была на одном из первых мест в мире. Лиц, старше 60 лет, было всего 7 % (Население России в XX веке: Исторические очерки. – М., 2000. – Т. I. 1900–1939 гг. – С. 11–13, 15; РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 329. Д .17. ЛЛ .77, 137, 143).
173
Индустриализация страны сделала миграцию постоянным спутником жизни населения.
Вместе с тем, настоящей трагедией для страны стал последовавший за индустриализацией и коллективизацией голод 1932–1933 гг., который держал в смертельных тисках густонаселенные территории Центрального Черноземья (Воронежскую, Курскую и Орловскую области), Средней и Нижней Волги, Северного Кавказа (Ростовскую обл., Кубань и Ставрополье), Юг Украины (включая Крым), Юг Урала, Северный Казахстан и Западную Сибирь. В документах того времени информация о голоде приравнивалась к статусу государственной тайны. Ранней весной 1933 г, когда голод обострился до крайней степени, центральные районы СССР вокруг Москвы были оцеплены контрольными постами частей ОГПУ, милиции и Красной Армии. Беженцы из голодных районов Юга России и Украины, Поволжья, Южного Урала, Северного Казахстана и Западной Сибири не должны были проникать в Центр Советского Союза [174] . Несмотря на массовый голод в стране, правительство продолжало продавать своим гражданам хлеб, масло, колбасу, сахар и другие продукты за иностранную валюту, и золото через так называемые торгсины – магазины для торговли с иностранцами. В действительности любой человек мог принести туда валюту, золотое кольцо, серьги, монеты. Там, вещь оценивалась в рублях, и на определенную сумму выдавался нужный товар. Голодные люди несли все, что у них было. По данным современных исследований голод унес почти 8 млн жизней. В 1933 г. чрезвычайно велика была смертность по всей стране [175] , ослабившая целый ряд возрастных групп, деформировавшая возрастно-половой состав населения [176] .
174
Жиромская В. Б. Голод 1932–1933 гг. в России: оценки людских потерь // Преподавание истории и обществоведения в школе. 2009. – № 6. –С .13–15;Трагедия советской деревни:
коллективизация и раскулачивание. 1927–1939: Документы и материалы. Т. 3. 1930–1933. – М., 2001; Зеленин И. Е., Ивницкий Н. А., Кондрашин В. В., Осколков Е. Н. О голоде 1932–1933 годов и его оценке на Украине // Отечественная история. 1994, – № 6; Российский Государственный архив экономической истории (РГАЭ). Ф .1562. Оп. 329. Д .17. Л .47,48, 73; Д .55. Л. 70.
175
Переписи 1937 и 1939 гг. свидетельствуют, что во многих регионах население так и не восстановило своей численности. В 1940 г. в РСФСР коэффициент рождаемости составлял 33 % (3,7 млн против 4,2 млн. в 1939 г.). (Андреев Е. М., Дарский Л. Е., Харькова Т. Л. Демографическая история России. 1927–1959. – М., 1998. – С. 83).
176
Жиромская В. Б. Демографическая история России в 1930-е годы. Взгляд в неизвестное. – М., 2001. – С. 31.
Рассекреченные документы госбезопасности рассматриваемого времени свидетельствуют, что в стране по-прежнему грозно бурлила поднятая революцией волна народного чувства социального реванша по отношению к старому миру, к людям, которые этот мир олицетворяли, пробивая для революционного потока все новые русла в области экономики, культуры, политических установлений, социальных отношений. И когда революция стала доходить до каждого человека, когда бедные и даже нищие люди поняли, что они могут не только встать вровень с богатым, имущим, интеллигентным человеком, но и оказаться выше него в социальной иерархии, когда до них дошел этот сокровенный смысл революции, тогда революция стала многомиллионным социальным взрывом, который и стал на десятилетия исторически реальным результатом Октября 1917 г. [177]
177
Народ и война. – М., 2010. – С. 16–17.
В ходе перемен население испытало мощные сдвиги, потеряв, с одной стороны, целые социальные пласты, а с другой, вознеся другую часть народа
Согласно проведенной в СССР в 1939 г. переписи, все население страны официально структурно рассматривалось только по трем категориям: рабочие, крестьянство, служащие. Все остальные слои населения, по выражению Сталина, «исчезли с лица советской земли». Однако в переписи имеется упоминание о все-таки существовавшем значительном проценте так называемого «нетрудящегося» населения. В эту категорию включались так называемые «бывшие» люди: дворяне, чиновники старого режима, священники, жандармы и др., которые каким-то образом приспосабливались к новой системе, влача подчас жалкое существование. Особой категорией считались «лишенцы». Причем это была немалая группа населения страны вообще не имевшая права на труд, на продпаек, на обучение детей в школах. В упомянутых документах присутствуют и такие категории населения как: военнослужащие, люди национальных окраин, сектанты, обновленцы, эмигранты, монархисты, кадеты, меньшевики, анархисты, эсеры (правые, левые), максималисты [178] . Всех их в скором времени коснется военное лихолетье, в ходе которого большинство этих обиженных людей сделают свой выбор не в пользу власти агрессора.
178
В рассматриваемый период деятельность политических партий, боровшихся против диктатуры большевиков, их экономической и социальной политики, была практически запрещена, вожди повержены, в связи с чем одни деятели – эмигрировали, других – репрессировали. «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положении в стране (1922–1934 гг.). – М., 2003. – Т .3. – С. 370, 537–538; – Т .8. – Ч .2. – С. 1154–1158, 1166, 1171–1175; ЦА ФСБ РФ. Ф .2. Оп .8. Пор .435.Л .169–241; РГАСПИ. Ф .76.Оп .3. Д .359.
Безусловно, что, две наиболее многочисленные категории населения, прежде всего, рабочие [179] и крестьяне советской страны, стали основными участниками грандиозного социального эксперимента по строительству нового общества. Именно они трудились на главных индустриальных объектах страны, давали стране хлеб. Это был непрерывный и надрывный труд миллионов тружеников города и деревни. Чрезвычайной интенсификации труда, предложенной руководством страны народу, сопутствовал крайне низкий уровень жизни ведущих социальных слоев общества: трехмиллионного рабочего класса и 110-тимиллионного крестьянства. Рабочие существовали в тяжелых бытовых условиях: бараки, антисанитария, скудное питание по продкарточкам, распространение инфекционных, онкозаболеваний, туберкулеза. В итоге умирало множество людей трудоспособного молодого и среднего возраста [180] .
179
Основным источником роста рядов рабочих оставалась деревня. По статистике рабочие не составляли большинства ни в структуре населения, ни в структуре занятых. Численность рабочих в начале 1930-х годов не превышала 3 млн человек. В состав рабочих, хотя и с оговорками, включались и служащие госаппарата.
180
В конце 1930-х годов в возрасте от 16 до 29 лет умерло почти 20 %, от 30 до 49 лет – 30 %.
Против крестьянства, не желавшего подчиниться новой власти, применялась такая мера наказания как высылка вместе с детьми в отдаленные, совершенно неосвоенные районы страны. Под личным контролем Ягоды в апреле 1930 г. крупные партии раскулаченных были направлены на объекты золотодобывающей промышленности. Для работы на золотых приисках Сибири было выделено 2050 семей кулаков, на прииски Дальневосточного края – 2500 семей и 3500 человек – одиночек. В следующем, 1931 г., по неполным данным, ОГПУ направило на золотые прииски в Свердловскую область 1000 семей раскулаченных, в Новосибирскую – 1400 семей, в Хабаровский край – 3300 семей. Документы ОГПУ за 1931 г. свидетельствуют о массовой гибели высланных в Нарымский край крестьянских семей [181] . Общий «контингент» высылаемых кулацких семей в 1931 г. только в Казахстан составил 150 тыс. семей, их рассредоточили в районах бывших Акмолинского и Каркаралинского округов для работы в угольных шахтах, медном и железорудном деле, железнодорожном строительстве [182] .
181
«Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положении в стране (1922–1934 гг.). – М., 2009. – Т. 8. – Кн. 1. – С. 370, 375.; ЦА ФСБ РФ. Ф .2.Оп .8.Пор .538..
182
Абылхожин Ж. Б., Козыбаев М. К., Татимов М. Б. Казахстанская трагедия // Вопросы истории. 1989. – № 7. – С. 65–67; Алексеенко А. Н. Голод начала 30-х годов в Казахстане // Историческая демография: новые подходы, методы, источники. – М., 1992. – С. 76–78.
На вокзалах и улицах центральных городов стали появляться дети спецпереселенцев, бежавшие из ссылки и пополнявшие ряды беспризорников. Жертвой политики ликвидации кулачества и пролетаризации крестьянства стали миллионы людей. Единого мнения историков о людских потерях среди спецпереселенцев пока не существует [183] .
Рабочие выражали свой протест главным образом средствами массовых забастовок, обусловленных длительными задержками и низким уровнем зарплаты; снижением тарифных ставок и расценок; повышением норм выработки; переходом на увеличенное число станков и сторонок, невыплатами за сверхурочные работы; непомерной интенсификацией труда, в том числе и женского, отсутствием социальной защиты и другое. Для этой большой, относительно сплоченной самими условиями работы и жизни группы населения была характерна неразрывная связь с деревней. Большинство рабочих в первой трети XX в. являлось выходцами из сельской местности, не порывавших связи с землей. Неизгладимая печать крестьянской общинной ментальности, традиций, привычек, уровня культуры и быта, отношения к труду лежала на облике рабочей сферы в рассматриваемые годы.
183
По данным В. Ф. Зимы, основанным на цифрах ОГПУ, за 1930–1932 гг. было выслано всего около 500 тыс. семей. Выселение продолжалось в 1933–1934 гг. Исходя из того, что в
то время крестьянские семьи включали в среднем 5 человек взрослых и детей, получаем примерно 2,5 млн человек. Из них от голода, холода и болезней погибли примерно 1/3, то есть 800 тыс. чел., в основном пожилых и детей. Если же учесть процентоманию и антропофагию, имевшие место в ходе раскулачивания и выселения, то приведенные выше цифры лишь примерно отражают реальность того страшного времени. (Зима В. Ф. Голод в СССР. Происхождение и последствия. – М.: Институт Российской истории РАН, 1996. – С. 125, 138–149).
В своем тягостном положении рабочие обвиняли государство, политику советской власти, партию, профсоюзы. Рабочих возмущали бесхозяйственность, злоупотребления, грубость и невнимательность к их нуждам. К началу 1930-х гг. на биржах труда в СССР было зарегистрировано 1 млн 298 тыс. чел. безработных [184] .
Что касается деревни, то чрезвычайно опасным для власти становилось ожесточенное размежевание крестьянства на три основные группы: 23 % составляли середняки, 63 % – маломощные крестьяне, зажиточная группа составляла 14 % населения [185] . Крестьянство проявляло недовольство непомерными налогами, низкими ценами на хлеб, высокими – на промышленные товары, так называемые «ножницы цен». Вместе с тем, сталинская риторика рассматриваемых лет сводилась к констатации факта беспримерного в истории события: а именно того, что крестьянство, в том числе середняк, повернулось к «социалистическому пути», в сторону колхозов [186] . Частнособственнический инстинкт российского крестьянина, по мнению Сталина, был преодолен, перед обществом встала захватывающая перспектива социалистического строительства – в аграрном секторе, охватывавшим почти стомиллионную крестьянскую массу – основную часть населения советской страны.
184
Из них чернорабочие составляли 60 %, люди интеллектуального труда – 18,2 %, а лица индустриальной квалификации – всего 16,3 %. В общем составе безработных – женщин было 43,6 %, подростков – 14,8 %. Причины нарастания безработицы были обусловлены общим экономическим положением в стране; наплывом в города бедноты и батраков.
185
В категорию кулаков попадали и крестьяне-промысловики. Вербицкая О. М. Население российской. деревни в 1939–1959 гг. Проблемы демографического развития. – М., 2002.
186
Сталин И. Вопросы ленинизма. – М., 1952. – С. 295–296, 298.