«У» – значит убийца
Шрифт:
Леда задумалась над моими словами.
– А какой у вас в этом интерес?
– Меня наняли для этого. Это моя работа. Послушайте, судя по вашим словам, запись был сделана в тот месяц, когда умерла Лорна. Так почему вы уверены, что пленка не может представлять интерес для меня?
– Вы мне ее вернете?
– Даю слово.
Леда неохотно положила кассету на стол и подвинула ее ко мне.
– Но я хочу знать, куда позвонить, если она мне срочно понадобится.
– Логично. – Я достала визитную карточку и написала на ней номер домашнего телефона и адрес. – В прошлый
– Что? – спросила Леда, насторожившись.
Каждый раз, когда я говорю с людьми по делу, они, похоже, становятся очень недоверчивыми.
– Не появлялась ли в последние месяцы у Дж. Д. большая сумма денег?
– У Дж.Д. нет денег. А если бы и были, то он бы мне не сказал. Хотите, чтобы я спросила, когда он придет?
– Это не очень важно. Но если вы упомянете о деньгах, то вам придется рассказать все, о чем мы говорили. А я не думаю, что вам этого хочется.
По выражению лица Леды я поняла, что она не проболтается.
По пути домой я заехала в магазин. Где-то у меня был магнитофон, но батарейки, наверное, уже сели. Размышляя об этом, я купила огромную чашку кофе и подозрительный на вид бутерброд с мясом, завернутый в целлофан. По розовому кусочку, проглядывавшему сбоку, очень трудно было определить, от какой части коровы были отрезаны эти тонкие ломтики. Я была так голодна, что прямо в машине вцепилась зубами в бутерброд, не отрываясь от руля. Времени было около восьми вечера, но я могла рассматривать этот бутерброд в качестве ленча.
Вернувшись домой, я занялась некоторыми приготовлениями. Магнитофон оказался там, где я и предполагала, – в нижнем ящике стола. Я поменяла батарейки, отыскала наушники, карандаш и блокнот. Потом прослушала пленку, закрыв глаза и прижав руками наушники. Затем прослушала ее вторично, но на этот раз уже делая записи. Записывала то, что могла разобрать четко, а там, где понять фразы и слова было невозможно, ставила точки, тире и вопросительные знаки. Дело продвигалось медленно, но я старалась выжимать из пленки все, что можно.
Как и предупреждала Леда, к концу пленки, после шестидесяти минут скучных разговоров, ее магнитофон отключился, и на кассете остался фрагмент самой первой записи. Один голос принадлежал Лорне, а второй – какому-то мужчине, но, насколько я понимала, не Дж.Д. Сначала играла музыка, но потом Лорна, должно быть, выключила радио, потому что внезапно наступила тишина, прерываемая только треском помех. Мужчина говорил отрывисто:
«Привет...»
В голосе Лорны чувствовалось раздражение:
«Мне это не нравится...»
«Ох, успокойся. Я же просто шучу. Но ты должна признать, что это... Она прыгает... день...»
«Черт побери! Ты прекратишь так говорить? Ты действительно болен...»
"Люди не станут... (звон, лязг)..."
Шум воды... скрип...
... (треск)...
Шаги, грохот...
«Меня
"... (треск)..."
Смех... скрип кресла... шорох... бормотание...
В голосе Лорны звучали какие-то резкие, недовольные нотки. Я прослушала этот кусок еще два раза, записывая в блокнот все, что могла разобрать, но сам предмет разговора мне был совершенно непонятен. Я сняла наушники, потерла руками переносицу и лицо. Интересно, смогут ли парни из криминалистической лаборатории каким-нибудь образом усилить звук на такой пленке. Работая частным детективом, я не имела дела со сложной техникой. Все, чем я могла похвастаться, так это портативный магнитофон, который был для меня почти произведением искусства. Но вся проблема заключалась в том, что я не могла попросить помощи у полиции, не дав при этом каких-либо объяснений. Я была уверена, что Леда не имеет отношения к убийству Лорны, но все же она была виновна в сокрытии если и не улики, то информации, которая могла представлять интерес для следствия. Полицейские могли очень рассердиться, а мне не хотелось навлекать на себя их гнев, поскольку моей вины здесь не было.
Какие у меня еще есть знакомые? Я полистала желтые страницы телефонного справочника. Под рубрикой "Аудио" различные фирмы предлагали домашние лазерные театры, телевизоры с огромными экранами, установку аудиосистем, а далее следовала реклама слуховых аппаратов и услуг логопедов. Тогда я попыталась поискать в разделе "Звук", который был посвящен главным образом созданию беспроволочных интеркомов, звуковых систем для дома и предприятий.
Я посмотрела на часы: четверть десятого. Отыскала в справочнике номер местной радиостанции "К-СПЕЛЛ" и позвонила Гектору Морено. Наверное, было еще слишком рано, и он не приехал на работу, но, по крайней мере, я могу оставить ему сообщение. Трубку подняли после третьего звонка.
– "К-СПЕЛЛ", я Гектор Морено.
– Гектор? Даже не верится, что это вы. Я Кинси Милхоун. А что вы так рано на работе?
– Ох, здравствуйте. Я иногда меняюсь сменами с другими ведущими, чтобы не слишком надоесть слушателям. А как у вас дела? Что вы хотели?
– У меня есть магнитофонная пленка, но качество записи очень плохое. Вы не могли бы как-нибудь почистить ее?
– Надо послушать, что там у вас. Но я постараюсь. Хотите завезти ее? Тогда я оставлю дверь открытой.
– Я скоро приеду.
По дороге я заехала к Рози, рассказала ей о Бьюти и попросила несколько костей. Как раз незадолго до моего приезда Рози приготовила бульон из телячьей ноги весом в пару фунтов. Мне пришлось отыскивать кости в мусоре, зато потом Рози завернула их в бумагу, добавив при этом своим обычным назидательным тоном:
– Тебе надо самой завести собаку.
– Но я редко бываю дома, – возразила я. Рози всегда пристает ко мне с этим. Только не спрашивайте почему. На мой взгляд, она просто срывает на мне свое плохое настроение. Я забрала пакет с костями и направилась к выходу, надеясь, что на этом разговор закончен.