Уайклифф разрывает паутину
Шрифт:
– Но кто она такая? Кто ее родители?
Она замялась:
– Об этом вы должны спросить у нее самой.
Уайклифф просто прощупывал почву, рассчитывая обнаружить что-нибудь важное с помощью наугад заданных вопросов. Поэтому он сделал новую попытку:
– Как я понял, Хильда не навещает родственников в Трегеллесе?
– Их не навещает никто из нас. Раньше Хильда часто бегала туда, но примерно с год назад Агнес слегка свихнулась. С ней Хильда ладила, а вот с Джейн поладить не смог бы никто. По правде сказать, отношения
Такие вещи Уайклифф понимал легко. Его отец тоже был мелким фермером, и детство Чарльза прошло в тесном мирке семейных междоусобиц из-за участков земли и бесконечных тяжб владельцев и арендаторов.
С напускной небрежностью Элис спросила:
– Вы ведь думаете, что Агнес убили, верно?
– Ничего я не думаю. Мы не можем строить никаких предположений, пока не получено заключение патологоанатома. Джейн Рул утверждает, что она умерла от сердечного приступа в пятницу утром, то есть в день похорон вашей бабушки.
– Но они даже не послали за врачом и спрятали ее в морозильник! – Элис от этих слов всю передернуло, она казалась неподдельно расстроенной. – Это просто ужасно! Просто в голове не укладывается. Еще в пятницу мы были обычной семьей, а теперь – и уже скоро – люди прочитают о нас в газетах й подумают, что мы… Даже не знаю… Что мы чудовища какие-то!
Ее мелко трясло.
Совсем юная девушка вошла в холл и нерешительно замерла, увидев Уайклиффа.
– Извините, я немного опоздала…
Элис уже справилась со своими эмоциями.
– Это моя сменщица. Теперь, если хотите, мы можем пойти в дом.
– Да, мне нужно осмотреть комнату вашей сестры.
– Комнату Хильды? Вообще-то полицейские еще вчера осмотрели все ее вещи, но, конечно, вы тоже можете.
Они вместе прошли по подъездной дорожке к дому, а потом он последовал за ней в прихожую и вверх по лестнице на второй этаж. Запущенность дома бросалась в глаза многими своими приметами: вытертыми коврами, облупившейся краской, почти неразличимым узором выцветших обоев. Длинный коридор второго этажа разрезал дом на две почти равные половины. Одним своим концом он упирался в окно, другим – в дверь. Именно за ней и оказалась комната Хильды, а ее убранство приятно удивило Уайклиффа.
Из окна открывался вид на полоску леса, отделявшую дом от дороги. А сама комната была типична для школяра из обеспеченной семьи: легкая, функциональная мебель фирмы «Хабитат», полки с книгами, музыкальный центр… Картины по стенам были выполнены в абстрактной манере, и от намеками обозначенных на них немыслимых скрещений человеческих конечностей слегка веяло эротикой. Письменный стол Хильды стоял у окна.
– Вероятно, вы уже знаете, – сказала Элис, – что она готовилась к выпускным экзаменам, и, как говорят в школе, ее уже ждут в Оксфорде.
– Что она собиралась там изучать?
– Английскую литературу, французский, историю Англии и Европы. Для такой умненькой девочки набор слишком традиционный, но она сама избрала эту специализацию.
Уайклифф сначала внимательно все оглядел, а затем принялся открывать наугад дверцы, выдвигать ящики, брать книги с полки и тут же ставить на место. Когда он заглянул в платяной шкаф, Элис не удержалась от замечания:
– По крайней мере, она не помешалась на тряпках, как большинство девиц ее возраста.
Книги в основном дополняли школьные учебники, но присутствовали и дешевые издания зарубежной классики, преимущественно французской, соседствовавшие с романами Ле Kappe и других признанных мастеров «шпионского жанра». Странный вкус для молоденькой девчонки, подумал Уайклифф, что было характерно для него – человека, не признававшего эмансипации. Среди книг выделялись сочинения Льюиса Кэрролла. Уайклифф открыл книгу. На титульном листе он нашел посвящение: «Хильде в день тринадцатилетия с любовью от Валета».
– Это от моего мужа – Берти, – пояснила Элис.
Уайклифф поставил том на полку. Элис стояла рядом, словно ожидая от него какого-то вопроса или замечания, но ни того, ни другого не последовало, поэтому она дополнила саму себя:
– Он очень привязан к Хильде, – сказано это было совершенно ровным голосом.
– Вы на что-то намекаете?
Она отвела взгляд:
– Берти, если захочет, может быть очень обаятельным.
– Что ж, это далеко не первый случай, когда муж увлекся юной свояченицей.
– Не знаю я ничего. – Она отошла к окну.
– Но вы что-то подозреваете. Что именно?
Элис резко повернулась к нему, на этот раз всерьез рассерженная.
– Неужели вы в самом деле ждете, что я все расскажу? Выставить на всеобщее обозрение наше грязное белье? Нет! Но поймите главное: я не могу поверить, что Харви спал с Хильдой. Ему интересно, пока это не выходит за рамки флирта. Если вам еще не понятно, поясню. Он не любит доводить отношения с женщинами до той стадии, когда они готовы начать раздеваться.
Уайклифф просматривал пластинки и кассеты, аккуратно расставленные по стеллажам. Со стороны могло показаться, что он вообще не слышал ее возбужденных речей.
– По всей видимости, поп-музыку здесь в конце концов победила классика, – поделился он наблюдением.
– Что? Ах, да, – в ее голосе прозвучало теперь больше чем облегчение – благодарность. – Она долго одолевала нас попсой, но несколько месяцев назад все переменилось. Теперь здесь скорее найдешь прелюдию Баха или моцартовский концерт.