Убик
Шрифт:
– Через какое-то время Рансайтер сможет общаться с ней, – сказал Эл. – И сам расскажет ей все.
– Так, может быть, подождем – пусть он сам ей все и расскажет? – предложил Джо, направляясь к трансформеру. – Почему нет? Он сам решил, что нам надо лететь на Луну, – вот пусть сам все ей и рассказывает. Он умеет с ней разговаривать. Он привык.
Вместе с Элом они вошли в кабину трансформера. За пультом управления сидел фон Фогельзанг.
– Вы готовы, джентльмены? – спросил он. – Тогда мы отправляемся в траурное путешествие к месту вечного
Джо издал невнятный звук и уставился в окно. Там были только инженерные сооружения космопорта.
– Снимайтесь, – сказал Эл.
Трансформер оторвался от земли. Владелец мораториума вдавил на пульте клавишу, и полились звуки «Торжественной мессы» Бетховена. «Agnus dei, – снова и снова повторяли голоса, – qui tollis peccata mundi…» Звуки симфонического оркестра электронных инструментов наполняли кабину.
– А ты знаешь, что Тосканини частенько подпевал, когда дирижировал при исполнении опер? – спросил Джо. – И в записи «Травиаты» его голос слышен, когда исполняют арию Виолетты в первом акте?
– Никогда не знал этого – сказал Эл. Он смотрел вниз на аккуратные кварталы Цюриха. Джо поймал себя на том, что и сам не может оторвать глаз от проплывающих внизу крыш.
– Libera me, Domine, – сказал он.
– Что это значит?
– Это значит: помилуй меня, Господи. Ты что, не знал? Я думал, это все знают.
– А что это тебе пришло в голову?
– Проклятая музыка. Выключите ее, – сказал он фон Фогельзангу. – Рансайтер все равно ничего не слышит. Слышу только я, а мне не хочется ее слушать. Тебе тоже, наверное, не хочется, а? – спросил он Хэммонда.
– Успокойся, Джо, – сказал Эл.
– Мы сопровождаем нашего мертвого шефа в заведение под названием «Мораториум Возлюбленных Собратьев», а ты говоришь – успокойся. Ты же знаешь, он вовсе не обязан был лететь на Луну. Послал бы нас, а сам остался бы в Нью-Йорке. А получилось, что человек, который больше всех нас любил жизнь, который лучше всех нас умел ею пользоваться…
– Ваш темнокожий приятель дал вам добрый совет, – сказал фон Фогельзанг.
– Какой совет?
– Успокоиться. – Фон Фогельзанг выдвинул ящичек под пультом и подал Джо веселенькую разноцветную коробочку. – Возьмите одну, мистер Чип.
– Жвачка с транквилизаторами, – сказал Джо, принимая коробочку и машинально открывая ее. – «Абрикосовая успокоительная резинка». Как ты считаешь, взять? – спросил он Хэммонда.
– Лучше взять, – сказал Эл.
– А вот Рансайтер не стал бы глотать транквилизаторы, – сказал Джо. – В нашей ситуации – никогда бы не стал. Никогда он не принимал транквилизаторов. Никогда в жизни. Знаешь, что я понял, Эл? Он отдал свою жизнь, чтобы спасти наши. Не так, чтобы прямо…
– Очень не прямо, – сказал Эл. – Ну вот, прилетели. Ты как – сможешь взять себя в руки?
– Когда я услышу голос Рансайтера, я буду полностью спокоен, – сказал Джо. – Когда буду знать, что хоть какая-то искорка жизни в нем еще сохранилась.
– Не стоит так
Трансформер коснулся земли. Фон Фогельзанг выключил мотор и нажатием кнопки открыл дверь.
– Добро пожаловать в Мораториум Возлюбленных Собратьев, – сказал он, пропуская Джо и Эла вперед. – Моя секретарша, мисс Бисон, сопроводит вас в зал свиданий. Побудьте там, и обстановка восстановит мир в ваших душах. Туда же вам доставят мистера Рансайтера, как только техники установят с ним связь.
– Я хотел бы присутствовать при этом, – сказал Джо. – Видеть, как его возвращают к жизни.
– Может быть, вы, как друг, объясните ему? – обратился владелец мораториума к Элу. – Вас он поймет лучше.
– Мы посидим в зале, – сказал Эл.
– Дядя Том, – презрительно сказал Джо.
– Все мораториумы таковы, – сказал Эл. – Пойдем, посидим в зале.
– Сколько времени вы будете работать?
– Через пятнадцать минут мы определимся. Если за это время не удастся получить устойчивый сигнал…
– Пятнадцать минут? Вы собираетесь пытаться вернуть его к жизни всего за пятнадцать минут? – Он повернулся к Элу: —Ты слышишь, Эл? Всего пятнадцать минут они хотят потратить на человека, который на голову выше их всех… – он понял, что сейчас заплачет. Навзрыд. – Пойдем отсюда, Эл. Пойдем…
– Пойдем, – сказал Эл.
Они поплелись в зал свиданий.
– Сигарету хочешь? – спросил Эл, садясь на диван, обтянутый синтетической кожей.
– Они истлели, – сказал Джо, не прикасаясь к пачке.
– В самом деле… – Эл сунул пачку обратно в карман. – Как ты узнал? – С минуту он ждал ответа. – Джо, ты падаешь духом легче, чем все, с кем я сталкивался. Нам повезло – мы живы. Могло быть наоборот: мы все лежали бы по холодильникам, а Рансайтер сидел бы в этом дурацком зале…
– Все сигареты в мире истлели, – сказал Джо. Посмотрел на часы: прошло десять минут. Он попытался понять, о чем думает. Мысли проплывали насквозь, как серебряные рыбки. Скользкие, неуправляемые, неприятные… Потом они исчезли, и пришел страх. – Если бы Рансайтер был жив и сидел бы здесь – все было бы как надо. Не знаю почему, но это так… Ты застал дантистов?
– Нет, – сказал Эл, – но я знаю, чем они занимались.
– Раньше у людей портились зубы, – сказал Джо.
– Я слышал об этом…
– Отец рассказывал, как ждал однажды приема. Каждый раз, когда медсестра открывала дверь, он думал: ну, все… сейчас начнется то, чего я боялся всю свою жизнь…
– Как ты сейчас, – сказал Эл.
– Да боже мой, почему этот кретин, который тут заправляет, не придет и не скажет, что Рансайтер жив?! Или что он мертв? Да или нет?
– Почти всегда – да. Статистика…