Убить чужой рукой
Шрифт:
Кэтрин присела на краешек узенького кресла, сложив руки на коленях. Входя в эту комнату, она всегда чувствовала себя так, будто попадала в черную дыру: непонятно, куда смотреть и как себя вести. Сегодня она выбрала пятнышко на ковре и уставилась на него.
— Мне нужно с тобой поговорить, — тихо сказала она.
— Хочешь пить? Принести тебе что-нибудь?
— Нет.
— У меня есть содовая, она же тебе нравится.
— Я не хочу пить, папа.
— Может быть, простой воды? После такой долгой поездки
Она сдалась. Отец, шаркая, пошел на кухню, а вскоре вернулся с двумя стаканами с нарисованными маргаритками. Кэтрин сделала несколько глотков.
— Ты знаешь о случившемся, — сказала она.
Отец не смотрел на нее, его взгляд блуждал по комнате. Наконец он остановился на портрете своей жены, висевшем над камином. Кэтрин показалось, что отцовское лицо сразу стало старым и грустным.
— Да, — наконец ответил он.
— Мне очень жаль, что все так закончилось и что Джимми мертв.
— Он тебя обижал, — сказал отец. Кэтрин впервые услышала нечто подобное из его уст.
— Иногда.
— Он был плохим человеком.
— Неправда.
— Ты так нуждалась в его деньгах? — спросил отец, и Кэтрин поразилась внезапному гневу, прозвучавшему в его голосе.
Она запнулась, руки у нее затряслись. Она попыталась сделать еще глоток, но стакан дрожал в ее кулаке. Больше всего ей хотелось выбежать отсюда.
— Он был добр к Натану.
— Плевал он на вас обоих.
— Папа…
— Ты должна была уйти от него.
— Все сложнее…
— Он тебя бил! Тебе следовало его бросить! И вернуться домой.
Кэтрин открыла рот. Она не знала, что сказать. Отец никогда ей такого не предлагал, да и вообще ничего не говорил по поводу ее брака. Он пришел на свадьбу, пожал Джимми руку и пожелал новоиспеченному супругу удачи. Он был слишком занят покером, встречами ветеранов и повседневными делами. На Рождество и День благодарения он исправно появлялся в доме родителей Джимми, ел индейку, дарил Натану подарки, целовал Кэтрин в щечку — вот и все, потом отец снова возвращался к себе домой, в то место, которое он так любил, а Кэтрин ненавидела. Иногда она думала: как все могло бы обернуться, если бы мать была жива? Кто знает?
— Это не важно, — наконец сказала она.
— Мне кажется, наоборот. — Отец тоже отхлебнул воды.
— Тем не менее есть одна проблема. Гэньоны, родители Джимми, возбудили против меня дело по поводу опеки над Натаном. — Она вздернула подбородок. — Они заявляют, будто я плохо с ним обращаюсь.
Отец ничего не ответил. Он сделал еще пару глотков, покрутил стакан в руках, снова отхлебнул. Молчание затянулось. Кэтрин недоумевала. Где бурные эмоции? Неужели он не собирается бросаться на защиту дочери? Минуту назад отец провозгласил, что ей уже давно следовало обратиться к нему за помощью. А теперь?
—
— Они говорят, я причиняю Натану зло, кормлю его испорченной пищей. Они думают, я намеренно сделала так, чтобы он заболел.
Отец поднял глаза:
— Это правда?
— Папа!
— Он же все время в больнице.
— Натан нездоров!
— Но доктора никогда ничего не находили.
— Сейчас у него панкреатит. Позвони доктору Рокко, ну хоть кому-нибудь! — Она вскочила. — Это мой сын! Я прошла огонь и воду, пытаясь ему помочь. Как ты можешь… Как ты смеешь! Черт тебя побери, как ты смеешь?!
Кэтрин кричала как безумная, на шее у нее вздувались вены, а в глубине сознания нарастала уверенность: именно это она и хотела сделать уже давным-давно, С того самого дня, когда подняла трубку и услышала, как Джимми равнодушно обсуждает с адвокатом грядущий развод.
«Вы уверены, что деньги ей не достанутся? — спрашивал он. — Мои родители непоколебимы, они не оставят ей ни цента».
«Она не получит ни Натана, ни денег, — уверял его адвокат. — Все предусмотрено. В течение часа документы будут готовы».
— Я люблю своего сына! — кричала она отцу. — Почему никто не верит, что я люблю Натана?
А потом она сломалась. Ноги подкосились, и Кэтрин рухнула на этот ужасный коричневый диван, опустила плечи, из ее горла вырывались странные икающие звуки. Она не могла собраться с силами. Потерянная, напуганная мыслями о будущем: когда у нее не останется не только Джимми, но и Натана, ей придется вернуться в свою кишащую крысами квартиру. Ни семьи, ни денег. Одна. И снова на улице появится синий «шевроле». А в земле откроется дыра. И на этот раз ничто ее не спасет.
Отец по-прежнему сидел напротив нее и не отрываясь смотрел на портрет жены. Это придало Кэтрин сил. Она собралась с духом и вытерла сухие глаза тыльной стороной ладони.
— Ты меня поддержишь? — тихо спросила Кэтрин.
— Тебе нужны деньги?
— Нет, папа. — Ее голос снова обрел силу. Она заставила себя говорить спокойно, словно с ребенком. — Будет судебное слушание. Сегодня я встретилась со своим адвокатом. Гэньоны найдут свидетелей, чтобы оговорить меня. Мне тоже нужны свидетели, которые подтвердят: я хорошая мать. Или по меньшей мере, что я не представляю угрозы для Натана, — оговорилась она.
— Где он сейчас?
— В больнице. У него панкреатит.
— Разве ты не должна быть там?
— Конечно, мне следует поехать туда! — Кэтрин попыталась вдохнуть поглубже. — Но я здесь, папа, и говорю с тобой о будущем Натана, поскольку не хочу потерять своего сына, кто бы там что ни думал!
— Гэньоны — неплохие люди, — отозвался тот.
— Да, по-своему. Я уверена, они обожают Натана.
— Он — это все, что у них теперь осталось.