Убить чужой рукой

Гарднер Лиза

Служащие отеля подсчитывали ущерб, когда кто-то из полицейских наконец заметил Натана.

Малыш шел по коридору, прижимая к груди лохматого щенка.

Он увидел Кэтрин, которую буквально силой удерживали на месте, невзирая на ее просьбы поискать мальчика.

— Мама? — произнес он, и его голос отчетливо прозвучал в окружающем шуме.

Кэтрин встала и пошла к сыну. Он выпустил щенка и бросился к ней на грудь.

— Мама, — повторил Натан и уткнулся головой ей в плечо.

Бобби улыбнулся. Д.Д. наконец закончила зачитывать ему его права

и увела Бобби прочь.

Эпилог

Январь — отвратительный месяц. Температура упала до десяти градусов, ветер пронизывал до костей.

Бобби обнаружил, что ему по-прежнему все равно. Он брел по Ньюбери-стрит, нахлобучив кепку на нос, обмотавшись шарфом до ушей и засунув руки глубоко в карманы куртки. На деревьях по сторонам улицы весело поблескивали крошечные белые фонарики. Витрины магазинов по-праздничному играли всеми цветами радуги и соблазняли прохожих выставленными напоказ товарами.

Американцы — народ отважный; даже в такой день вокруг сновали люди, наслаждаясь видами и радуясь свежевыпавшему снегу.

Бобби достиг цели своего сегодняшнего путешествия. Он в последний раз встречался с доктором Лейн.

— Как прошли праздники? — спросила она.

— Хорошо. Гостил у отца. Пообедали в закусочной. Двум холостякам нет смысла возиться на кухне.

— А брат?

— Джордж не отвечает на папины звонки.

— Наверное, вашему отцу тяжело.

— Конечно, ему это не нравится, а что делать? Джордж — взрослый человек, рано или поздно ему придется изменить свое мнение.

— А вам?

Бобби пожал плечами:

— Не знаю, как там Джордж, но мы с отцом ладим.

— А отсюда, конечно, прямой мостик к вашей матери.

— Вы все время хотите поговорить о моей матери.

— Профессиональная привычка.

Он вздохнул и покачал головой. Конечно, они неизбежно должны были заговорить о его матери. Они всегда о ней говорили.

— Ладно, ладно. Я задал отцу несколько вопросов вроде тех, что задавали мне вы. Папа очень старался отвечать искренне. Мы… хм… действительно все обсудили.

— Это оказалось трудно?

Бобби развел руками:

— Скорее даже… неловко. Тот жуткий вечер… никто из нас не помнит его как следует. Честное слово. Я был слишком мал, а отец — чересчур пьян. Вероятно, именно поэтому мы смогли жить дальше, а Джордж — нет. Он как будто все еще видит то, что случилось. Ей-богу, даже когда мы с отцом попытались восстановить картину целиком, то у нас ничего не вышло.

— Ваш отец пытался связаться с матерью?

— Он сказал — да, много лет назад, когда лечился от алкоголизма. Он разыскал во Флориде ее сестру, она пообещала поговорить с ней. Но больше он не получал никаких вестей.

— Значит, у вас есть тетя?

— У меня есть тетя, — равнодушно сказал Бобби. — И бабушка с дедушкой.

— Вот это новости.

— Да.

— И как вы себя чувствуете?

— О Господи! — Бобби округлил глаза и засмеялся, но смех получился неискренним. — Да-а, — наконец

сказал он со вздохом, — да, это трудно и больно. Знать, что у тебя где-то есть семья и что она никогда не пыталась тебя разыскать… А разве может быть иначе? Я говорил себе: это их проблемы. Я много чего себе внушал. Но, честное слово, меня это бесит.

— А вы не думали о том, чтобы разыскать родню самостоятельно?

— Думал.

— И что?

— Ничего. То есть мне тридцать шесть лет, по-моему, слишком поздно, чтобы разыскивать бабушку с дедушкой. А если они не хотят со мной общаться?

— Бобби, ведь вы же в это не верите.

Тот пожал плечами.

— Так что же происходит на самом деле? — Судя по всему, доктор Лейн уже его раскусила.

Он вздохнул и уставился в пол.

— Наверное, это вопрос такта. Мать живет во Флориде, и Джордж перебрался во Флориду. Мы не получали от него вестей, и от нее тоже. Возможно, потому, что наша семья раскололась. Джордж бросил отца и обрел мать. Я не могу бросить отца, и поэтому…

— Вы полагаете, ваша мать не захочет увидеть вас, пока вы общаетесь с отцом?

— Скорее всего так.

Доктор Лейн задумчиво кивнула:

— Возможно, хотя, по-моему, вам с матерью куда полезнее завязать собственные отношения.

Бобби криво усмехнулся:

— Конечно, я легко могу ей написать. — Потом его улыбка увяла, и он снова пожал плечами: — Такова жизнь. Я пытаюсь поступать так, как вы говорите, — сосредоточиться на подвластных мне вещах и смириться с теми, которые я не в силах контролировать. Например, я не могу контролировать свою мать и Джорджа.

— Очень мудро с вашей стороны, Бобби.

— Черт возьми, за эти дни я стал настоящим мудрецом.

Она улыбнулась:

— Значит, вы сумели продвинуться. Как работа?

— Начну со следующей недели.

— Рады?

— Скорее, нервничаю.

— Как и следовало ожидать.

Бобби задумался.

— Я оправдан по делу Джимми Гэньона и Копли, теперь все в порядке. Но я ушел из отряда специального назначения. Моя связь с Кэтрин, тот способ, каким я начал свое расследование… Я сжег все мосты. Служить в отряде специального назначения — значит быть командным игроком. А теперь слишком многие сомневаются в том, что я способен работать в команде.

— А вы сами как думаете?

— Я скучаю по ребятам, — ответил он, — по своей работе. У меня неплохо получалось. И если мне снова придется доказывать свою компетентность — я ее докажу. Я не боюсь бросать вызов.

— Мне и вправду интересно, Бобби. Вы действительно считаете себя командным игроком?

— Конечно. Но работа в команде — это не оправдание для глупости. Если все твои друзья бросаются в пропасть, должен ли ты за ними последовать или во имя их спасения встать и сказать: «Эй, парни, прекратите!»? При всем моем уважении к Д.Д. и прочим, они не догадались, что именно происходит в семье Гэньонов. А я понял. И пошел своим путем. И я этому рад. Честное слово, именно так и должен поступать полицейский.