Убить Марата. Дело Марии Шарлотты Корде
Шрифт:
Дюперре встрепенулся:
– Это Барбару вам сказал, что я с ним знаком?
– Он лишь заметил, что у вас обширные связи в правительстве.
– Обширные связи… Барбару явно преувеличивает. Но вы правы: с Гара я действительно знаком. Он даже как-то обедал у меня.
– Отлично! Не сочтите за труд сопровождать меня к нему на приём.
– Сопровождать? Когда? – опешил депутат.
– Завтра вы зайдёте за мной, и мы вместе отправимся к министру. Дюперре поднялся со стула и сделал несколько шагов по комнате. Он поймал себя на мысли, что ему трудно смотреть гостье в глаза. От неё исходила какая-то необычайно сильная энергия. Эдакая нормандская Медея. От её напора он сбивался и терял нить разговора.
Только
– Да, вместе идти, конечно, приятнее, – молвил депутат, делая лёгкий поклон. – Но, простите, я не знаю, где вы остановились.
– В гостинице «Провиданс». Вот, возьмите.
Мария протянула гостиничный проспект, который она получила в бюро дилижансов.
– А как вас зовут?
На это она вынула из сумочки карандаш и написала на проспекте одно слово: «Корде».
Пока Дюперре читал её фамилию и отпечатанный адрес гостиницы, Мария уже стояла у двери. Беседа длилась всего шесть минут. Оторванный от обеда хозяин квартиры, понятно, не собирался особенно разглагольствовать с нежданной визитёршей. Но чтобы разговор оказался настолько короток!.. Озадаченный и сбитый с толку, он неуверенно двинулся следом за гостьей в прихожую, затем на лестничную площадку и только там успел промолвить:
– Хорошо, я зайду за вами завтра утром. Часов в девять.
Мария обернулась:
– А правда, что отменили праздник Федерации?
– Вы о четырнадцатом июля? Хм… Можно сказать и так: отменили. Официально же его перенесли на десятое августа, на годовщину взятия дворца Тюильри. И называться он будет праздником Единства и неделимости Республики. Они надеются, что к тому времени с федералистами будет покончено…
Гостья быстро спускалась по лестнице.
– До свидания: я буду вас ждать, – были её последние слова.
Вернувшись к столу, к обедающим приятелям, Дюперре занял своё место, но не спешил возобновлять трапезу, задумчиво постукивая вилкой по тарелке.
– Дружище Клод, после рандеву с приезжей особой ты обрёл вполне заговорщический вид, – заметил депутат Гюйомар.
– С молодой дворянкой, – уточнил Менвьель, многозначительно подмигивая сотрапезникам.
– Надо было пригласить благородную даму к нашему столу, – добавил почтенный депутат Лоранс. – Мы бы потеснились и устроили место для ещё одной персоны.
Дюперре бросил укоризненный взгляд на своих чересчур говорливых дочерей, не умеющих хранить секреты, и натужно улыбнулся:
– Забавная интрига, друзья мои! Гюйомар прав: я начинаю чувствовать себя заговорщиком. Да-да… Вот кем я ещё не был в этой жизни.
Впрочем, дальше распространяться на эту тему он не стал, как сотрапезники не старались выведать у него подробности. Каждый из гостей составил своё мнение. Красавец Менвьель вообразил амурную историю; Лоранс и Гюйомар склонялись к тому, что здесь замешана политика; и только депутат Бекер, не проронивший ни слова, обратил внимание, что таинственная дворяночка прибыла из Кана – из центра федералистского мятежа.
…Когда она ушла, я сказал себе: забавное приключение! Эта женщина поселила во мне дух интригана. Из-за той манеры, с которой она держалась со мной, она показалась мне необыкновенной. В её взоре, в её походке, в осанке я заметил несколько вещей, показавшихся мне необычайными.
Гостиница «Провиданс». 7 часов вечера
Корде
Писатель прогуливался по ночному Парижу, как это делал всегда, как и десять лет назад, когда он только начинал писать свой знаменитый роман, – он вновь бродил в поисках свежих впечатлений, совершенно забыв, что на дворе не старый прогнивший режим, а новая эпоха, когда вместо забавных приключений можно запросто получить выстрел в затылок. Особенно если идёшь после десяти часов вечера и не останавливаешься на окрик патруля.
Впрочем, и в прежние времена кварталы вокруг площади Побед не отличались спокойствием. По уверению Себастьяна Мерсье, на самой площади среди бела дня грабили прохожих и проклятое место это у парижан называлось le quartier Vuide Gousset – «квартал, очищающий карманы» [56] . Революция отняла у местных грабителей настоящего «клиента» (прохожие сделались не богаче их), и мало-помалу они подались на окружные бульвары, где всё ещё попадались состоятельные люди. Теперь разбойников не было, и тишина кварталов нарушалась только по ночам стрельбой патрулей и погоней за подозрительными личностями. Впрочем, нашей героини это не касалось, ибо она возвращалась в «детское время».
56
По другим данным, такое название носила часть улицы Репосуар, выходящей на площадь Побед, опять же, из-за частого грабежа и разбоя.
Вечером гостиница была необычайно оживлена. Возвращались, закончив дневные хлопоты, постояльцы; в вестибюле их встречали продавцы прохладительных напитков, которые являлись сюда именно к этому часу. Вдобавок к прежним покупкам Корде приобрела бутылку оранжада и парочку бриошей: всё, что нужно для уединённой трапезы.
Недаром всё-таки мадам Бретвиль окрестила её домашней затворницей. Мария сторонилась большого общества; обедать в присутствии посторонних лиц было ей неловко, – кусок застревал в горле. С великим трудом удавалось усадить её в гостях за общий стол. Единственной сотрапезницей, которой она не стеснялась, была хозяйка Большой Обители, и только потому, что Мария привыкла делить с ней трапезу. С любым другим человеком, оказавшимся с ней за одним столом, она становилась скованной. Поэтому она предпочитала обедать одна. Ещё в пансионе юная Корде избегала общей столовой и в укромном месте жевала какие-то сухие корки. За эти и другие странности подруги-пансионерки прозвали её Диогеном в юбке.
Ну да ладно, с ужином покончено. Время подумать о дорожном платье и белье, которое за двое суток пути настолько пропотело и запылилось, что вновь надеть его можно было лишь после очень хорошей чистки. Мария быстренько приготовила узел с грязным бельём и подёргала за шнур, висевший у двери. По её расчётам портье или гарсон, услышав звонок, должны были явиться с минуты на минуту. Однако прошло десять минут, и пятнадцать, но никто не приходил по вызову. Что это значит? Звонок не работает? Отчего же висят эти бесполезные шнуры? Как лишняя деталь интерьера? Хороши же эти «меблированные апартаменты по различной цене»!