Убить Марата. Дело Марии Шарлотты Корде
Шрифт:
Что ж, придётся ей самой отнести приготовленный узел. Поглядев на себя в зеркало и поправив чепец, Мария вышла из номера и отправилась на нижний этаж. Она даже не стала гасить лампу и закрывать комнату на ключ, думая, что вернётся через какую-нибудь минуту-другую. Долго ли сдать бельё в стирку?
Пока наша героиня шла по коридору и спускалась по лестнице, ей встретилась добрая дюжина постояльцев, идущих навстречу. Сначала прошествовала пожилая дама, ведущая на поводке крохотную собачку. «Добрый вечер. Как ваши дела?» – одарила она Марию ласковым взглядом. «Благодарю вас, всё хорошо», – отвечала Корде в некотором смущении. Немного дальше наша героиня поравнялась с двумя хмельными студентами, возвращающимися
Луи Брюно сидел, закинув ногу на ногу, на мягком диванчике, поглощённый какой-то газетой.
– Скажите, – обратилась к нему Мария, – кому я могу отдать в чистку моё платье и бельё?
Портье перевёл взгляд на внезапно возникший перед ним узел, поверх которого светилось озабоченное лицо новой постоялицы.
– А, это вы, из седьмого номера… Хотите отдать бельё в стирку?
– Именно так, – кивнула она.
– Приходите завтра в десять часов утра. В это время к нам обычно наведывается прачка и собирает заказы.
– В десять утра? Но в это время меня уже не будет; я уйду по делам.
– В таком случае обратитесь к гарсону: пусть он позаботится, чтобы ваше бельё попало по назначению. – Брюно показал в глубину коридора нижнего этажа: – Его комната перед ванной.
И вновь погрузился в чтение.
В тёмном служебном коридоре Мария столкнулась ещё с двумя незнакомцами, на ходу утирающими полотенцами мокрые головы: по-видимому, они только что мылись в ванной. Комната рядом и впрямь принадлежала славному малому Франсуа, о чём свидетельствовала соответствующая табличка на двери: «Мсье Фейяр, старший гарсон». Дверь была приоткрыта и изнутри пробивался свет керосиновой лампы. Однако ни на стук, ни на голос гарсон не отзывался. Мария подумала, что он вышел куда-то совсем на короткое время, и стала прохаживаться взад и вперёд по коридору, ожидая его возвращения. Однако прошло минут десять, но Фейяр не появлялся. В то же время через приоткрытую дверь слышалось какое-то движение в комнате, и наконец Корде явственно различила звон стеклянной посуды. Это было в высшей степени странно. Она ещё раз постучала в дверь и громко позвала гарсона; результат тот же самый. Только теперь, употребив все возможные средства, она решилась открыть дверь комнаты и посмотреть, что там происходит.
Экс-гвардеец из Шательро был мертвецки пьян. Он сидел на полу, широко раскинув ноги, уронив голову на грудь, и не опрокидывался навзничь только потому, что прислонялся спиною к упавшему на бок стулу. Рядом валялась стянутая со стола скатерть с остатками пищи, а немного поодаль – откатившаяся пустая бутыль из-под портера. Не привыкшая к подобному зрелищу, Мария поначалу вообразила, что человеку сделалось плохо, и от этого он оказался на полу. Всё ещё не расставаясь со своим узлом, она подбежала к упавшему, который на все её расспросы и предложения помочь подняться тупо мотал головою и бубнил что-то нечленораздельное. Только теперь гостья ощутила исходящие от него винные пары.
Всё же она не могла оставить живого человека полулежащим на голом полу, пусть даже он горький пьяница. Не таково было её воспитание. Отложив свой узел, она подхватила гарсона под мышки
– А-а, матушка моя… Ты всё-таки вспомнила о добром милом Франсуа и бросила своего плешивого ух… ухажёра. И правильно: зачем тебе этот старикашка? Иди ко мне, ми… милая.
С этими словами гарсон обхватил руками голову Марии, быстро приблизил к себе и запечатлел на её устах смачный поцелуй, слышный, наверное, и в коридоре. Корде с возмущением оттолкнула от себя редкостного наглеца, который мешком упал на постель и тут же заснул.
– Это не гостиница, а какой-то вертеп! – воскликнула гостья, вскакивая с кровати и отирая губы.
Она пожалела о том, что вошла в эту комнату и протянула руку помощи тому, кто этого вовсе не заслуживал и, наверное, даже, не очень-то в этом нуждался. Громким хлопком двери за собою Корде дала понять, что считает происшедшее пошлой выходкой, недостойной воспитанного человека. Посапывающий на кровати гарсон не повёл даже бровью. Таков был первый парижский поцелуй нашей героини (она надеялась, что и последний), который возмутил её до глубины души и бросил в краску стыда, несмотря на то, что предназначался он, по-видимому, вовсе не ей.
– Ваш гарсон напился до чёртиков в глазах, – заявила она портье Брюно, сидящему в прихожей и продолжающему как ни в чём не бывало почитывать газеты. – Он не узнает даже родной матери, если она к нему войдёт.
– Напился? Опять?! – сокрушённо покачал головою Брюно. – Ох, Франсуа, Франсуа… Ох-ох!.. Спасибо, что сказали. Сейчас я им займусь.
– Постойте-ка! – окликнула Мария портье, рванувшегося было в комнату своего сослуживца. – А как же с моим узлом?
– С каким узлом?
– С бельём, которое я принесла для чистки. Или вы уже забыли?
– Нет, не забыл, – попытался оправдаться привратник. – Дело в том, что прачка приходит в десять часов ут…
– Это я уже слышала. Довольно! – глаза постоялицы высекли гневную искру. – Говорите, где находятся апартаменты хозяйки гостиницы. Я сдам бельё ей.
Брюно озадаченно почесал за ухом:
– Видите ли, гражданка, это будет не совсем удобно. Дело в том, что матушка Гролье сейчас занята.
– Что, она тоже лежит в беспамятстве?
– Нет, у неё гости: приятельница Жюли с супругом и ещё присяжный заседатель Каррэ. Матушку сейчас никак нельзя отвлекать.
– Но, поскольку мне ничем не могут помочь её подчинённые, придётся побеспокоиться ей самой, – резонно заметила Мария. – Уже полчаса я брожу по комнатам с узлом в руках, с бельём, предназначенным для стирки, но никто не шевелит даже пальцем. Живо показывайте, где проживает ваша хозяйка!
Требовательный голос приезжей возымел своё действие, и портье не оставалось ничего иного, как показать ей дорогу в апартаменты матушки Гролье, которые хотя и находились в том же здании, но имели отдельный вход. В прихожей, рядом с диванчиком, на котором сидел Луи Брюно, за плотно задёрнутой портьерой открывалась небольшая дверца, войдя в которую, попадали на маленькую деревянную лестницу, ведущую на второй этаж. Проделав этот путь, Мария оказалась на плохо освещённой площадке перед резной дубовой дверью, по одной массивности которой можно было судить, что за нею располагается целая квартира.