Убить Мертвых

«С первым апреля!» пихаешь посох в задницу носорогу, надеясь, что носорог сочтёт это забавным. Примерно столько же весёлого и в охоте на вампира.

Лично я ничего не имею против пожирателей саванов [1] . Они просто ещё один вид наркоманов в городе наркоманов. Поскольку большинство из них начинали как гражданские, соотношение приличных вампиров к полным ублюдкам примерно такое же, как и среди обычных людей. Хотя прямо сейчас я охочусь на того, кто пытается получить нобелевскую премию, стараясь с головой залезть мне в задницу. Это не слишком весёлая работа, но она оплачивает счета.

Этого вампира зовут Элеонора Вэнс [2] .

На отксеренной фотографии из паспорта, которую дал мне маршал [3] Уэллс, она выглядит лет на семнадцать. Наверное потому, что так оно и есть. Тип симпатичной белокурой чирлидершы с большими глазами и той самой улыбкой, из-за которой дотла сгорела Троя. Плохие новости для меня. Все юные вампиры — мудаки. Это часть их должностных обязанностей.

Я люблю старых вампиров. Стопятидесятилетние, двухсотлетние — они прекрасны. Самые умные из них в основном придерживаются трюков Эль Омбре Инвисибель [4] , которые городские монстры вырабатывали веками. Они питаются лишь тогда, когда это необходимо. Когда не охотятся, они скучны — по крайней мере, на сторонний взгляд. Они выглядят как менеджер среднего звена или парень из винной лавки на углу. Что мне больше всего нравится в старых кровососах, так это то, что, когда ты загоняешь одного из них в угол, и он знает, что пришло время стать кормом для гроба [5] , они ведут себя как славные раковые больные из телефильмов. Всё, чего они хотят — это умереть спокойно и с долей достоинства. Юные вампиры — не особо.

Все юные же выросли на видео «Слэйер» [6] , фильмах «Лицо со шрамом», «Хэллоуин» и примерно миллионе часов японских анимэ. Все они считают себя Тони Монтаной [7] со световым мечом в одной руке и бензопилой — в другой. Элеонора, сегодняшняя нежить свидания мечты — тому хороший пример. У неё самодельный огнемёт. Я знаю это, потому что когда она пальнула по мне в гараже, то поджарила мне бровь и левый рукав моей новой кожаной куртки. Десять к одному, что она нашла схемы в Сети. Почему вампиры не могут просто качать порнушку, как обычные малолетки?

Сегодня воскресенье, примерно без четверти шесть вечера. Мы в Даунтауне. Я следую за ней по Саут-Хилл Стрит в сторону Першинг-сквер. До неё с полквартала. Элеонора носит длинные рукава и зонтик для защиты от солнца. Она весело прогуливается, словно воздух принадлежит ей, и все должны платить роялти, чтобы дышать. Только она не совсем на расслабухе. Я не могу считать сердцебиение или изменение дыхания соковыжималок, потому что ни того, ни другого у них нет. И она слишком далеко, чтобы увидеть, расширены ли у неё зрачки, но её голова непрерывно движется. Микроскопические подёргивания влево-вправо. Она пытается оглядеться, не глядя по сторонам. Надеясь засечь мою тень или отражение. Элеонора знает, что не убила меня в гараже. Элеонора — умная девочка. Ненавижу умных мёртвых девочек.

На углу Третьей улицы Элеонора выталкивает плечом старушку и, вероятно, её внука на дорогу перед тягачом с платформой с экскаватором. Водитель бьёт по тормозам. Старушка на земле. Знак для криков и визга шин. Знак для толпящихся вокруг и тычущих пальцем баранов, и спешащих на помощь Капитанов Америка. Они вытаскивают старушку с ребёнком обратно на тротуар, что здорово для тех, но ничем не помогает мне. Элеонора исчезает.

Но найти её несложно. Должно быть, человек пятьдесят видели, как она это проделала, и половина из них показывали пальцем, что она рванула по Третьей, прежде чем свернуть на Бродвей. Я бросаюсь вслед за ней. Я быстр, чертовски быстрее пытающихся догнать её плоскостопных гражданских, но не такой шустрый, как вампир. Особенно тот, который потерял зонтик и хочет убраться с солнца прежде, чем превратится в жареную курицу.

Когда я добрался до Бродвея, она исчезла. По воскресеньям

эта часть города не так многолюдна. У меня широкий обзор в обоих направлениях. Никаких бойких блондинок, бегущих по улице в языках пламени. Здесь в основном магазины и офисные здания, но все офисы и большинство магазинов закрыты. Несколько дверей в маленькие магазинчики открыты, но Элеонора слишком умна, чтобы загнать себя в угол в одной из этих крошечных коробок для крекеров. Есть лишь одно место, куда отправится умная девочка.

И сказал Бог: «Да будет Свет и дешёвая китайская еда на вынос», и появился Большой Центральный Рынок. Это место располагалось на Южном Бродвее ещё до того, как разделились континенты. Часть мяса, которое они кладут в буррито и говядину по-сычуаньски, и того старше. Мне кажется, я раз видел отпечатки зубов Фреда Флинтстоуна [8] на рёбрышках гриль.

Внутри меня осаждают тако и пицца. Слева от меня винный магазин, а у дальней стены — мороженое. Все известные человеку специи смешались с запахом пота и готовящегося мяса. Не так много народу в это время дня. Некоторые магазины и киоски уже подсчитывают чеки. Я не вижу Элеонору ни в центральном проходе, ни в боковых. Начинаю с середины, поворачиваю направо и прохожу мимо рыбной палатки. Устанавливаю контакт. Прислушиваюсь, принюхиваюсь, ощущаю движение воздуха, стараюсь уловить малейшие вибрации эфира. Я становлюсь лучше в подобном виде охоты. Сидящего в засаде хищника, в отличие от моих старых движений тираннозавра-со-стояком, которые были хороши для арены, но совсем не годились для улиц Лос-Анджелеса.

Утончённая хота. Действуя по-взрослому, я в самом деле иногда скучаю по аду.

Папа-турист спрашивает меня, как им вернуться отсюда на шоссе в Голливуд. Я его игнорирую, и он что-то бормочет о своих налогах и почему нам не хватает копов, чтобы вычистить этих наркоманов.

Уже шесть месяцев прошло с новогоднего джем-сейшна в Авиле, а я всё ещё не привык к этому месту и людям. Во многих смыслах гражданские хуже жителей ада, потому что демоны по крайней мере знают, что они жалкие мешки дерьма со скотобойни. Всё больше и больше мне хочется, чтобы одному из этих смертных типов довелось столкнуться лицом к лицу с вампиром, ведьмой или шизанутым демоническим элементалем. Не призрачный проблеск в темноте, а необходимость глядеть прямо в красные мясорубочные глаза зверя, жаждущего душ безнадёжно невежественных.

Будь осторожен в своих желаниях.

Сверху льётся длинная оранжевая струя огня, а вот и Элеонора, стоящая поверх витрин из стекла и хрома у киоска со специями. Рабочий конец огнемёта — это маленькая штуковина, не больше полуавтоматического пистолета 45-го калибра [9] . Трубка от пистолета идёт к рюкзаку Астробоя [10] , в котором хранятся газ и топливо.

Элеонора ведёт рукой по широкой дуге, поджигая товары, вывески и спины нескольких застывших с отвисшими челюстями рабочих рынка. Она улыбается нам сверху вниз. Демоническое дитя Энни Оукли [11] и Чарли Мэнсона [12] , заведённая этим сладким особенным адреналином предчувствия убийства.

Затем она спрыгивает и бежит с тихим булькающим смехом, словно озорная шестилетка. Я бросаюсь вслед за ней, забегая всё глубже на территорию рынка. Она маленькая и быстрая, и секунду спустя сворачивает налево, пробегает по дальнему проходу, и поворачивает обратно к Бродвею.

Я не могу ни поймать её, ни отрезать путь, но у продуктовой палатки стоит пустая тележка. Я пинаю её ногой, отправляя через пустую обеденную зону. Летят столы и стулья. Тележка врезается ей в ноги в конце прохода, впечатывая её в прилавок «Гранд Сентрал Ликёр». Внезапно идёт дождь из стекла и «Патрон Сильвер» [13] . Как по команде, люди начинают кричать.