Убить волка
Шрифт:
Сю Нян снова заговорила:
— В будущем ты можешь не называть меня матерью перед посторонними. Наши родственные отношения заканчиваются сегодня.
Она подняла лицо и вытянула свои хрупкие руки, будто намеривалась поправить воротник Чан Гэна.
Чан Гэн тут же отступил назад и дрожащим голосом спросил:
— Что вы имеете в виду?..
Примечания:
?
– zhang - чжан (китайская сажень, равна 3,33 метра)
Глава 6 «Проклятый»
***
Никто не будет любить
Никто не будет с тобой искренен...
***
Сю Нян улыбнулась и одернула руку и стерла с губ купленную Шэнь Шилю помаду. Ее бледное и благородное лицо стало красивее, чем раньше, как будто почти мертвый цветок впитал в себя упавшие на его лепестки капли крови и ожил.
— Я знала, что ты задашь этот вопрос. Сегодня у нас появилась возможность поговорить. Поэтому давай поясню: ты действительно не мой родной сын, - сказала Сю Нян.
– Тебе стало от этого легче?
Глаз Чан Гэна снова нервно дернулся. Он был еще совсем молод и не научился скрывать свои эмоции. В этом мире, независимо от того, насколько у тебя хороший друг или учитель - никто никогда не сможет заменить мать. Даже отец не смог бы заменить ее. Чан Гэн действительно тосковал по матери, пусть это и случалось в редкие моменты его жизни. Но теперь, когда он знал правду, когда все его сознание категорически отказывалось принять судьбу, он просто не мог признаться себе, что Сю Нян - не его родная мать. Осознание всего этого было слишком болезненным. У него не хватало сил даже пожалеть самого себя.
Чан Гэн задавался одним и тем же вопросом несчетное количество раз - был ли он родным сыном Сю Нян? И тут он вдруг узнал ответ. В его сердце образовалась пустота. Он сам не мог понять, что это за новое чувство, но и ничего другого он больше не чувствовал.
Предчувствие неотвратимой беды постепенно усиливалось в сердце Чан Гэна, и он насторожился.
— Почему вы говорите мне об этом только сейчас?
Сю Нян смотрела на свое отражение в зеркале. Ее лицо было мертвенно-бледным. Возможно это от того, что она наложила слишком много пудры. Она осторожно коснулась пальцами губной помады и медленно растерла ее по впалым щекам.
— Чан Гэн - имя, которое я дала тебе в детстве, - сказала Сю Нян.
– Жители Центральных равнин говорят: «Цимин на востоке, Чан Гэн на западе» [1]. Угроза жизням, любитель наблюдать за кровавыми войнами, восставший в сумерках. Пусть в твоих жилах течет самая благородная кровь, но она же — самая грязная кровь в мире. Ты рожден, чтобы стать ужасным монстром, и тебе не дано носить другое имя.
Чан Гэн холодно ответил:
— Разве я - не результат вашего бродяжничества по западным горам и плена у бандитов? Даже по пальцам моих рук нельзя сосчитать, сколько у меня было «отцов»! Я - сын бандита и шлюхи! О какой еще благородной крови вы смеете говорить?!
Сю Нян была ошеломлена реакцией мальчика. Она не шелохнулась. В ее глазах промелькнула болезненная искра, но эта боль быстро утихла, и Сю Нян снова стала спокойной.
Самое раннее воспоминание о прошлом у Чан Гэна было про
Когда они попали в плен к этим диким горцам, те очень внимательно и строго следили за охраной Сю Нян - чтобы она не сбежала, конечно же. Постепенно они начали замечать, что хрупкая женщина не может постоять за себя, и дали ей больше свободы —даже позволили выходить за стены старого убежища, но только чтобы она прислуживала им, как другие старые слуги, по своей глупости попавшие в плен очень, очень давно.
Тогда Сю Нян и отравила все колодцы и сотни винных горшков. Даже небожители не знали, сколько она потратила яда. В тот день она принесла Чан Гэну небольшую миску с отравленной колодезной водой. И только когда он выпил эту воду, она пожалела о своем поступке, и отчаянно сдавила ему горло, вынуждая выплюнуть отраву.
Положив полумертвого мальчика в бамбуковую корзину, она закрепила ее на спине и взяла в руки стальной нож. Если кто-то смог выжить, то она без труда исправила и это.
Чан Гэн помнил ее длинное залитое кровью платье. Она нашла потайное хранилище главаря бандитов и забрала оттуда масло и цзылюцзинь, только чтобы сжечь это проклятое место дотла и уйти с мальчиком как можно дальше отсюда.
Чан Гэн помнил свои последние десять лет жизни. Сю Нян бесчисленное количество раз пыталась убить его. Она давала ему ядовитое вино, воду. Она нападала на него с ножом. Привязывала к лошади и пускала ее в бег. Он помнил бесчисленные долгие ночи, когда он просыпался от того, что не мог пошевелиться. Ночи, когда Сю Нян пыталась задушить его одеялом.
Но каждый раз она останавливалась в самый последний момент, сохраняя его маленькую хрупкую жизнь.
Оставив вместе с жизнью дикий страх и несбыточные мечты.
Чан Гэн сказал со всем возможным спокойствием, на которое он был способен:
— Вы слишком много напридумывали себе. Я никогда не думал о вас, как о своей матери. Но я всегда чувствовал, что причина, по которой вы так ненавидите меня в том, что я - грязное пятно, оставленное на вашей жизни бандитами.
Лицо Сю Нян становилось все бледнее и бледнее. Она продолжала смотреть на свое отражение в зеркале. После долгой минуты молчания она вздохнула и сказала:
— Дитя, мне так жаль...
Эти слова в одно мгновение стерли всю обиду из души Чан Гэна. Чан Гэн понял, что все обиды, что он таил с самого раннего детства, можно было решить таким коротким предложением.
Четырнадцатилетний мальчик всеми силами старался сдержать жгучие слезы.
— Чего вы хотите добиться этими словами? Это вам совесть нашептала - извиниться передо мной таким образом? Или вы намерены прямо сейчас убить меня?
Сю Нян посмотрела на него с блеском в глазах, будто перед ней была редкая драгоценность: