Убить волка

Priest P?

Цао Нянцзы еще некоторое время взволнованно сжимал его в руках, а затем поднял к небу.

— Такое ясное...

Гэ Пансяо проследил за его взглядом.

— О! Я знаю, что это! Это же вечерняя звезда! А еще я знаю, что Чан Гэн — имя старшего брата — тоже самое! Я помню, что учитель Шэнь рассказывал нам об этом!

Цао Нянцзы ухмыльнулся:

— Кто-кто твой старший брат? Он с тобой вообще разговаривает? Посмотри на себя! Ты все время гоняешься за ним, чтобы он стал твоим «старшим братом»! Ты хотя бы понимаешь, какой это позо... Эй, подожди... Это он?

Гэ

Пансяо взглянул туда, куда указал Цао Нянцзы. И, да, там действительно был он.

С Генеральского холма с мечом в руке спускался подросток. Гэ Пансяо тут же забыл все страхи о призраках из страшных историй, и как пуля метнулся вперед.

— Старший брат! Старший брат!

Гэ Пансяо бежал слишком быстро и умудрился споткнуться у самого подножия холма. Упав, он проехался по земле и остановился прямо у ног подростка. Гэ Пансяо поднял запачканное грязью лицо. Не успел он встать на ноги, как широко заулыбался и сквозь зубы сказал:

— Хе-хе, старший брат, я ждал тебя здесь весь день!

Чуть не наступив на мальчика, Чан Гэн молчал убрал ногу.

Каждый раз, когда он видел Гэ Пансяо, у него всегда возникало впечатление, что у мясника Гэ, убившего тысячи свиней, были очень внимательные глаза. Он видел все. Тем не менее, спустя столько лет, абсолютное чудо то, что он все еще не убил по ошибке своего сына. Независимо от того, о чем он там думал, Чан Гэн уже был достаточно взрослым совершеннолетним молодым человеком и никогда не сказал бы подобное вслух.

Чан Гэн, точно он действительно был старшим братом, помог Гэ Пансяо подняться на ноги, а затем отряхнул его одежду от грязи.

— Будь осторожен. Зачем ты бежал? Что-то случилось?

Гэ Пансяо ответил:

— Старший брат Чан Гэн! Твой отец скоро вернется — давай не пойдем на урок, а пойдем с нами, сражаться за ян! Вместе мы точно разобьем этих маленьких обезьян!

Отцом Чан Гэна был мэр Сюй. Господин мэр не был его родным отцом. Когда мальчику было около трех лет, его овдовевшая мать, госпожа Сю, привезла его в Яньхуэй, дабы просить помощи у родственников. Прибыв в город, она узнала, что все родственники давно уехали. Но обстоятельства сложились очень удачно для госпожи Сю — в это же время господин Сюй, будучи бездетным, потерял супругу. И он решил жениться на госпоже Сю.

Мэр Сюй отправился с несколькими мужчинами за сбором ежегодной дани. Он должен был вернуться через пару дней.

Сам городок был очень бедным. Детям нечего было есть. Поэтому каждый раз, возвращаясь из ежегодных патрулей, солдаты всегда приносили с собой немного сыра и сушеного мяса. Они бросали еду на дорогу, и дети сражались за нее. Эта традиция стала известна как «битва за ян».

Поскольку эта «битва» всего лишь необразованной детворы, взрослые позволяли им принимать в ней участие. Дети дрались до тех пор, пока что-нибудь не ломалось. В конечном счете они начали объединяться в группы, и все это стало похоже на какой-то бизнес. Конечно же, ни для кого не было секретом, что тот, кто заполучит Чан Гэна, станет абсолютно непобедим в этой «битве».

Чан Гэн изучал боевые искусства

с раннего детства. Несмотря на то, что в городах, расположившихся у границы, обычно было много солдат и семей военных, и в Яньхуэй были и те, кто успел изучить немало приемов. Вот только большинство из них считали изучение подобного слишком сложным и обычно останавливались на паре приемов. И лишь Чан Гэн, сколько себя помнил, каждый день с завидной настойчивостью и силой воли ходил практиковаться с мечом на вершину Генеральского холма вот уже много лет.

В возрасте четырнадцати лет Чан Гэн уже мог спокойно носить в одной руке тяжелый меч весом в тридцать килограмм. Несмотря на то, что он прекрасно знал о своих способностях, Чан Гэн никогда не принимал участие в схватках маленьких детей. К тому же малышня его побаивалась.

Чан Гэн не воспринимал мальчика перед собой всерьез. Он засмеялся:

— Я больше не ребенок! Зачем мне собирать ян?

— Я уже сказал учителю Шэнь, и он согласился! Поэтому мы можем несколько дней отдохнуть, — не сдавался Гэ Пансяо.

Чан Гэн медленно шел, держа руки за спиной. Тяжелый меч стучал по его ноге. Все, что говорил Гэ Пансяо, он уже не слышал.

Учится он или нет, занимался он борьбой на мечах или нет — это было его личное дело. И это совершенно не имело никакого отношения к тому, освободил ли их от учебы учитель Шэнь на эти дни или нет.

— Кроме того, учитель Шэнь сказал, что он делает лекарство для дяди Шилю, — не унимался Гэ Пансяо. — А это значит, что он может надолго уйти за травами, и его не будет дома. Тебе тоже некуда идти — почему бы тогда не пойти с нами? Да и что забавного в этих твоих играх с большим мечом?

Вот тут Чан Гэн услышал мальчика. Он остановился и выдержал паузу.

— Разве Шилю не вернулся на днях из Чанъяна? Как он снова умудрился заболеть?

— Ах... Я не знаю... То есть... Я хотел сказать, что не было ни дня, когда он не болел... — ответил Гэ Пансяо.

— Я пойду проведаю его, — Чан Гэн отмахнулся от двух назойливых мальчишек. — Иди домой. Уже поздно. Если ты пропустишь ужин, тебе снова достанется от отца.

— Э-э-э, старший братик, хм... Ну...

У Чан Гэна не осталось никакого интереса к этому бесконечному потоку слов.

Каждый год для мальчишек их возраста был очень значительным. Это касалось не только их роста, но и вопросов зрелости. Так вышло, что кто-то становился взрослым слишком рано. Чан Гэн уже был не в том возрасте, чтобы общаться с такими детьми как Гэ Пансяо.

Он мастерски использовал свое преимущество в росте и длинных ногах и вскоре ушел достаточно далеко.

Маленький толстяк попросту потратил время. Он даже не смог пригласить старшего брата на бой.

Разочарованно вздохнув, он впился взглядом в Цао Нянцзы.

— Ничего не хочешь сказать?!

Цао Нянцзы покраснел, в глазах помутнело, и вся злость, которую он испытывал к Гэ Пансяо несколько минут назад, полностью испарилась. Схватившись за грудь, точно он был взрослой девушкой, переживающей интенсивное половое созревание, он протяжно выдохнул: