Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает
Шрифт:
Таким образом, у нас появилось время съездить до мастерских, где в ремонте находилось наше орудие. Там шла другая жизнь. Солдаты размещались в больших палатках, замаскированных сетками на случай авианалетов противника. Такие же палатки были подготовлены и для нас. В палатках и снаружи стояли столы и стулья, на столах — свежие фрукты, виноград, И спать приходилось не на песке, а на топчанах, и питьевой воды всем хватало. Паек был куда солиднее, калорийнее и разнообразнее, чем на фронте. Раз в несколько дней нам выдавали даже вино — 250 граммов на человека. Все эти запасы были трофейными, захваченными у британцев. Там давали и лимоны для предотвращения заболевания цингой, однако они помогали мало — почти у всех расшатались зубы.
Мы стали похожи на негров, почернели, исхудали, кожа задубела, песок проникал повсюду, нас буквально изводили песчаные блохи и вши. Эти насекомые набрасывались на нас, как правило, по ночам, когда приходилось стоять в боевом охранении. По утрам, когда мы вытрясали обмундирование, каждый отлавливал по 50–60 насекомых. Мы до крови раздирали пальцы и ногти, пытаясь избавиться от этой напасти. Но против насекомых не помогало ничего. Скапливающихся в швах гнид мы не замечали, а из них вскоре вылуплялись новые особи. Не помогало даже прополаскивание обмундирования в бензине, к тому же и горючее было на вес золота. И еще мухи. Никакие сетки против них не помогали.
Нашу пушку привели в порядок без нашей помощи, но мы все же проследили, чтобы все 9 колец были краской намалеваны на стволе. После боя у Эль-Аламейна мы нарисовали 7 колец — 7 подбитых машин — в соответствии с представлением к Рыцарскому кресту. О сведениях британцев, приписавших нам выведение из строя девяти машин, мы тогда и слыхом не слыхали. Но потом узнали, и вот на стволе красовались уже целых 9 кругов.
Именно тогда мы впервые столкнулись с арабами, занимавшимися в пустыне торговлей. Арабы были дружелюбно к нам настроены, против немцев они ничего не имели. Это был наш первый контакт с местным населением с начала кампании в Африке.
Здесь я встретился с корреспондентом берлинской газеты Гансом Фолькмаром, он попросил меня дать что-нибудь из моих приличных фотографий. Этот корреспондент присутствовал и на вручении мне Рыцарского креста. Я дал ему фотографию, на которой я сижу на скале под солнцем. Так что в моей африканской одиссее были и свои приятные стороны, однако это ничуть не уменьшало пытки от мириад мух.
Увы, но уже скоро мы должны были возвращаться в часть и снова привыкать спать в наскоро отрытых в песке окопчиках. Что поделаешь, как ни тяжко это было, в конце концов, это уберегало нас от гибели.
К 26 августа 1942 года наши подразделения получили новую технику, поступило и горючее. Изрядно поредевшие танковые полки получили новые машины. Постоянные авианалеты англичан разгоняли скуку. Если только бомба прямым попаданием не угодит в наше импровизированное укрытие, от ее осколков мы были избавлены. Странное это было чувство — лежишь в вырытом в песке углублении, обложенном камнями, слышишь над собой гул моторов и вдруг свист падающей бомбы. Нередко случалось и понаблюдать за схватками в воздухе наших истребителей, иногда объятые пламенем бомбардировщики противника устремлялись вниз и с грохотом подрывались, врезавшись в песок где-нибудь неподалеку».
После того, как фронт у Эль-Аламейна стабилизировался, а в августе 1942 года погрузился в затишье, Роммель смог мыслить и стратегическими категориями. Решение не начинать операцию на Мальте после падения Тобрука, а нанести удар в Египте
Наступление на Египет не принесло ожидаемого прорыва, в 80 километрах от Каира фронт замер. Атаки британцев хоть и удавалось успешно отбивать, но инициатива была отнюдь не всегда на стороне немцев. Роммель мог похвастаться хотя бы тем, что одержал полную моральную победу над противником. Главнокомандующий британскими силами в Африке генерал Окинлек был смещен со своего поста, и его место занял генерал Гарольд Александер. А новым командующим британской 8-й армии и, соответственно, главным противником Роммеля стал Бернард Монтгомери.
Немецкая сторона мало что могла сказать об этих двух военачальниках, в особенности о Монтгомери. Как и Роммель, Монтгомери был из пехотинцев. Он мало что понимал в блицкриге, которым Роммель владел блестяще, британский генерал был, скорее, мастером по части позиционной войны. Монтгомери предпочитал фронтальные атаки с явным преимуществом на своей стороне. В своем выступлении в Палате Общин британского парламента он заявил: «Я не собираюсь наступать до тех пор, пока не будут выполнены все мои требования. Но буду удерживать Эль-Аламейн до того, пока они не будут выполнены». Из этого Роммель сделал выводы — британцы станут тянуть время и копить силы на интенсивном войсковом подвозе. И необходимо было опередить их.
Роммель стал стучаться во все двери, требуя подвоза. И добился его через остров Крит. Оттуда прибыли 164-я легкая дивизия, десантная бригада «Рамке» и итальянская десантная дивизия «Фольоре». Собственно говоря, десантные части и соединения первоначально планировали использовать на Мальте, но потом от этого отказались. Хотя Роммель и получил два свежих соединения, но их вооружение было легким, как у пехотинцев. Предстояло придать им моторизованные средства. Но как бы то ни было, численность личного состава и вооружение все же к концу августа увеличились.
Для проведения широкомасштабной наступательной операции сил Роммеля было явно недостаточно, и ему предстояло вновь поставить все на одну карту. Необходимо было внезапным ударом обрушиться на британцев еще до того, как они накопят сил. Такую возможность Роммель видел на южном участке фронта у Эль-Аламейна. Если верить разведывательным донесениям, слабое место британцев — участок, обеспечивавшийся лишь минными полями и немногочисленными пехотными силами. Вот здесь Роммель и задумал нанести удар, а затем наступать восточнее хребта Алам Хальфа на север. Самое главное было не поторопиться с поворотом сил на север, поскольку в районе Алам Хальфа были развернуты достаточно сильные танковые части британцев. И решающим фактором успешного исхода сражения был, конечно же, фактор внезапности.