Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает
Шрифт:
Я был рад, когда в мае 1943 года мой отпуск наконец подошел к концу, и мне предстояло доложить о прибытии в штабе 104-го запасного батальона в Ландау».
ИЗ УНТЕР-ОФИЦЕРА МОТОПЕХОТЫ В ЛЕЙТЕНАНТЫ
Столь заметная награда, как Рыцарский крест, весьма помогла молодому Гюнтеру Хальму по возвращении из Северной Африки. Всего несколько дней спустя после того, как Хальм на борту «Констанца» покинул Дерму, этот портовый город захватили англичане. Победа Монтгомери у Эль-Аламейна возымела решающее значение. Хотя Роммель и сумел, в последний момент отдав приказ об отводе сил, избежать окончательной катастрофы, похоже, войну в Северной Африке можно было считать проигранной.
Вдобавок к разгрому на севере Африки союзники приступили 8 ноября 1942 года к осуществлению операции «Факел». 100 000 французских и британских солдат высадились в Марокко, таким образом, война отныне шла уже на два фронта.
В сложившихся обстоятельствах Роммель завершил отход своих войск не у Эль Агейлы, а уже в Тунисе. Здесь остатки танковой армии «Африка» соединились со свежими частями. Войсковой подвоз, о котором молил Роммель, теперь уже можно было осуществлять через Тунис, однако уже было поздно.
23 февраля 1943 года Роммель был назначен главнокомандующим группы армий «Африка». В ходе боевых действий в Тунисе ему удалось одержать ряд побед, правда, куда менее значительных. Если говорить начистоту, у немцев просто не хватало сил. И когда поражение немцев стало лишь вопросом времени, Роммеля освободили от должности главнокомандующего. 6 марта 1943 года он покинул Северную Африку, и на сей раз навсегда.
А его «африканцы» продолжали сражаться еще до 13 марта 1943 года. В тот день в Тунисе сложили оружие последние части немцев под командованием генерал-полковника Ганса-Юргена фон Арнима, сменившего Роммеля на посту главнокомандующего. 230 000 немецких и итальянских солдат оказались в плену. В Тунис направили не только многочисленные силы для создания там плацдарма, но и Гитлер категорически запретил отвод упомянутых сил даже когда всем и каждому стало ясно, что поражение неминуемо.
После снятия с должности главнокомандующего африканскими силами Роммелю 11 марта вручили бриллианты к Рыцарскому кресту. В Германии об этом узнали в связи с капитуляцией немецких войск в Тунисе, естественно, это стало для многих шоком.
Март 1943 года ознаменовал новый этап не только для Роммеля, но и для его самого младшего из кавалеров Рыцарского креста. Гюнтер Хальм, завершив отпуск на родине, направлялся в Ландау, в часть резерва.
«Когда я делал пересадку в Маннгейме, мне вдруг показалось, что я не в Германии, а за границей. Повсюду звучал непонятный пфальцский диалект, и трудно было сразу ответить впопад, если к тебе кто-нибудь
В батальоне всего было трое кавалеров Рыцарского креста: майор Эле, командир 1-й роты, гауптман Райсман и я. Мы хоть иногда и общались, но, безусловно, были людьми разного круга, к тому же и различных воинских званий. Майора Эле нечасто можно было увидеть на казарменном дворе».
Курт Эле получил Рыцарский крест 27 июля 1941 года в звании гауптмана, командира 1-й роты 15-го батальона стрелков-мотоциклистов, действовавшего в составе 15-й танковой дивизии. Он блестяще зарекомендовал себя со своим батальоном в ходе наступления британцев в июне 1941 года, сумев предотвратить прорыв войск противника. В июле 1942 года Эле был тяжело ранен и по истечении длительного периода лечения находился в составе резерва в Ландау.
Вернер Райсман был удостоен Рыцарского креста 28 июля 1942 года в звании гауптмана и командира 3-го батальона 104-го мотопехотного полка. 31 мая 1942 года Райсман со своим батальоном сумел овладеть важным пунктом — крепостью Год Эль Уалеб.
«Меня назначили командиром группы и дали в подчинение 10 мальчишек, пришедших в армию прямо со школьной скамьи. Они оказались ребятами что надо, и в нашей группе царил дух товарищества. Между старыми вояками и теми, кто только-только явился из казармы, всегда большое различие. Наш командир взвода фельдфебель Вайс был, надо сказать, крутоват. Пока я находился в Ландау, его отправили на фронт, но уже очень скоро по здоровью вновь направили сюда, где он продолжил службу инструктором.
Я со своими ребятами слишком уж сурово не обходился. И, надо сказать, это не прошло бесследно — я подписал всем характеристики на кандидаты в офицеры и все они впоследствии получили офицерские звания.
Однажды в субботу во второй половине дня мне было приказано подучить группу уже немолодых новобранцев правилам отдания воинской чести, их было человек 20, всем под 40 лет, то есть намного старше меня. Я прогнал одного за другим мимо себя, ну, а потом распустил по кубрикам. Первое, они мне в отцы годились, второе — считаю, что в разгар войны муштровать кого-то, как правильно отдавать честь, — согласитесь, просто смешно.
По вечерам мы собирались в нашем любимом гаштете, где милая добродушная хозяйка поила нас вином и угощала вкуснейшим сыром. И вот под винцо мы перебрасывались в скат или играли партию-другую в шахматы.
Потом пришло время сдачи спортивных норм. Я из 25 положенных очков набрал всего лишь 5, и меня отстранили от курсов. Организм мой еще не пришел в себя, отеки никак не желали сходить. Стиснув зубы, я стал усиленно тренироваться. Если позволяли время и погода, мы играли в ручной мяч или купались. И уже на следующей проверке в августе я набрал аж 35 очков!
Присвоение унтер-офицерского звания праздновали обычно в каком-нибудь гаштете в Эденкобене. Нелегкое это было испытание, доложу вам. Кандидату полагалось стоя на столе без отрыва выпить полную пивную кружку вина. И не просто вина, а «сдобренного» горчицей, перчиком и солью и черт знает еще чем. После того, как кружка была пуста, ему к всеобщему веселью предстояло перепрыгивать через шашки наголо. Жестокие испытания, что скажешь, но разве сама война не жестока? И кто знает, вернешься ты домой живым и здоровым?