Убийца внутри меня

Томпсон Джим

Видите? У мужика голова совсем не варила. Ему следовало бы дождаться, когда я сам проговорюсь об этих меченых деньгах.

— Деньги, которые вы украли у Элмера Конвея! Деньги, которые вы взяли, когда убили его и ту женщину!

— Эй, подождите минуту, подождите минуту, — нахмурился я. — Давайте не валить все в кучу. Сначала разберемся с женщиной. Зачем мне было убивать ее?

— Затем… гм… затем, чтобы заткнуть ей рот, — она видела, как вы убили Элмера.

— А зачем мне убивать Элмера? Я знаю его всю жизнь.

Если бы я хотел что-нибудь сделать с ним, у меня для этого была масса возможностей.

— Видите ли… — Он вдруг замолчал.

— Да? — озадаченно спросил я. — Говард, зачем мне убивать Элмера?

Он, естественно, не видел мотива. Просто он действовал по приказу Честера Конвея.

— Вы убили его, — сказал он, становясь пунцовым. — Вы убили ее. Вы повесили Джонни Папаса.

— Говард, да вы несете полную чушь. — Я сокрушенно покачал головой. — Сначала вы настаивали на том, чтобы я поговорил с Джонни, так как знали, что я люблю его и что он любит меня. Теперь вы утверждаете, что я убил его.

— Вы вынуждены были убить его, чтобы обезопасить себя! Это вы дали ему ту меченую двадцатку!

— Вот теперь вы уж точно несете чушь, — сказал я. — Смотрите: пропало пятьсот долларов, верно? Вы утверждаете, что я убил Элмера и ту женщину за пятьсот долларов? Говард, вы именно это утверждаете?

— Я утверждаю, что… черт побери, да Джонни даже близко не подходил к тому месту, где произошли убийства! Он воровал покрышки, когда они совершались!

— Это установленный факт? — спросил я. — Его кто-нибудь видел, Говард?

— Да! Я имею в виду, ну… гм…

А теперь смотри, что имею в виду я. Шрапнель.

— Предположим, что Джонни не совершал убийства, — сказал я. — Между прочим, Говард, мне было чертовски трудно поверить в то, что он убивал. Я уже говорил об этом. Я считаю, что он от страха был немного не в себе и поэтому повесился. Я был его единственным другом, и после того как он понял, что я больше не верю в него…

— Другом! Господи!

— Допускаю, что он никого не убивал. Бедняжка Эми была убита точно таким же способом, как та женщина. А этот человек — вы говорите, что у него нашли большую часть пропавших денег. Наверняка для него пятьсот долларов — огромная сумма, и, учитывая, что эти два убийства так похожи…

Я замолчал и улыбнулся ему. Он открыл рот и тут же захлопнул его.

Шрапнель. Больше у него ничего нет.

— Вы все заранее рассчитали, так? — сказал он тихо. — Четыре-пять убийств, даже шесть, если прибавить сюда Боба Мейплза, для которого вы были всем в жизни. А теперь вы сидите здесь, улыбаетесь и пытаетесь мне что-то объяснить. И вас ничто не волнует. Как вы так можете, Форд, как вы… Я пожал плечами.

— Кто-то же должен сохранять присутствие духа, а вы, судя по всему, на это не способны. Говард, у вас есть еще вопросы?

— Да, — медленно кивнул он. — Один. Откуда у мисс Стентон синяки на теле? Старые синяки, они появились не вчера. Похожие синяки мы обнаружили на теле той женщины, Лейкленд. Откуда они у нее, Форд?

— Синяки? — переспросил я. — Черт, ну и вопросец, Говард! Откуда мне знать?

— От-откуда, — он вдруг начал запинаться, — откуда вам знать?

— Да, — озадаченно проговорил я. — Откуда?

— Будьте вы прокляты! Вы же трахали ее в течение нескольких лет! Вы…

— Не произносите этого, — предупредил я.

— Да, — сказал Джефф Пламмер, — не произносите этого.

— Но… — Говард повернулся к Джеффу, потом опять ко мне. — Ладно. Не буду! В этом нет надобности. Эта девушка ни с кем не встречалась, кроме вас, и только вы могли сотворить с ней такое! Вы избивали ее точно так же, как избивали ту шлюху!

Я рассмеялся, и в моем смехе слышались грустные нотки.

— А Эми безропотно все сносила, да, Говард? Я ее колотил, а она продолжала встречаться со мной? И готова была выйти замуж за меня? Да это звучит полной бессмыслицей для любой женщины и тем более для Эми. Если бы вы знали мою Эми, вы бы никогда не высказали ничего подобного.

Он покачал головой, таращась на меня, как на диковинку. Старая шрапнель уже не приносила ему пользы.

— Возможно, у Эми изредка появлялись синяки, — продолжал я. — У нее было много работы по дому и в школе. Было бы странно, если бы она вообще никогда не ударялась, и…

— Я имею в виду не это. Вам известно, что я имею в виду совсем другое.

— … но если вы думаете, что синяки организовал ей я и что она с этим мирилась, значит, у вас поехала крыша. И вы точно не знали Эми Стентон.

— Возможно, — сказал он, — вы тоже не знали ее.

— Я? Да вы же только что утверждали, что мы с ней встречались в течение нескольких лет…

— Я… — Он заколебался. — Не знаю. Не хочу делать вид, будто мне все ясно. Однако мне кажется, что вы не знали ее. Вернее, не так хорошо…

— Что? — спросил я.

Он достал из внутреннего кармана пиджака голубой конверт, открыл его и вытащил двойной листок почтовой бумаги. Я заметил, что он исписан с обеих сторон, то есть всего получалось четыре страницы. И я сразу узнал этот аккуратный убористый почерк.

Говард поднял глаза от листка и перехватил мой взгляд.

— Это было в ее сумочке. — Ее сумочка. — Она написала письмо дома и, очевидно, собиралась отдать его вам, когда вы выедете за пределы Сентрал-сити. В сущности, — он снова устремил взгляд на письмо, — она собиралась отдать его вам, когда вы остановитесь пообедать в придорожном ресторанчике. Она хотела, чтобы вы прочитали его, когда она пойдет в туалет. Оно начинается так: «Дорогой Лу…»

— Дайте мне его, — сказал я.