Убийство-2
Шрифт:
— Это все игры, Бук, — вставила Аггер.
— Когда вы ознакомитесь с ней, то узнаете, что Монбергу не рекомендовали проводить открытое расследование, так как оно может скомпрометировать нашу военную стратегию в Афганистане и тем самым подвергнуть опасности жизни датских солдат.
Аггер передала листок своей помощнице.
— Это вы так говорите.
— Нет. Так говорят наши собственные советники по безопасности. Или в их мотивах вы тоже сомневаетесь? — поинтересовался Бук. — Ведь мои мотивы вам очевидно кажутся подозрительными.
— Только
Бук грохнул кулаком о стол:
— Мой брат мертв уже шесть лет! Никакие мои действия не вернут его. Но если я смогу уберечь хоть одну датскую семью от боли, которая выпала нам, я сделаю это…
— Тогда верните их домой! — выкрикнула Аггер и пожалела о своих словах сразу, как только они сорвались с ее губ.
— Они там, — произнес Бук, чуя близкую победу. — Как бы вы ни относились к войне, они там. Так скажите же мне. Если бы это письмо оказалось на вашем столе, если бы вы прочитали его и узнали, что любые разговоры об этом деле подвергнут наших храбрых мужчин и женщин смертельной опасности…
Губы Аггер превратились в узкую полоску ненависти. Она подхватила со стола бумаги, не обращая внимания на то, что часть из них посыпалась на пол.
— Вы бы все равно не ослабили своего напора? — спросил Бук. — Невзирая на цену?
Разумеется, ответа не последовало. Аггер вскочила и быстро вышла из зала. Все взгляды вновь обратились на министра юстиции.
— Если больше вопросов нет…
Его фраза была обращена Краббе, и тот только качнул головой.
— Тогда, — закончил Томас Бук, — я закрываю заседание и возвращаюсь к своим обязанностям.
— Вот это команда! — Вернувшись к себе, Бук одарил улыбкой Плоуга, послал Карине воздушный поцелуй. — Я не слишком переусердствовал? Обещаю больше не упоминать брата. Я и сейчас бы не стал, если бы она не намекала…
— Она сама напрашивалась, — заверила его Карина. — Какая наглость. Я хотела поговорить с вами кое о чем…
— А между прочим, у нас есть все основания подать на нее в суд за разглашение секретной информации… — предложил Плоуг с надеждой в голосе.
— Победители великодушны! — воскликнул Бук. — Забудем. Кто-нибудь хочет хот-дог? Я угощаю.
Ни один из его помощников не принял предложения.
— Но нам все равно нужно выяснить, откуда у Аггер это письмо, — напомнил Плоуг. — Кто-то здесь мутит воду.
На столе министра зазвонил телефон. Карина сняла трубку.
— Это премьер-министр, — шепнула она, прикрывая рукой микрофон.
— Да, займитесь этим, — ответил Бук Плоугу.
— Томас! — радостно воскликнул Грю-Эриксен. — Мои поздравления! Как я слышал, все прошло хорошо.
— У меня превосходные сотрудники. — Бук покивал Плоугу и Карине. — Они меня отлично подготовили к заседанию, так что заслуга исключительно их.
— Вы слишком скромны. Теперь сконцентрируйтесь
— Я займусь этим немедленно. Премьер-министр?
Однако в трубке уже шли гудки, а Карстен Плоуг открывал бутылку.
— Краббе будет настаивать, чтобы мы включили ту организацию в список запрещенных, — предупредил Плоуг.
— Ха! Я только что победил Биргитту Аггер, злую северную королеву, так неужели испугаюсь каких-то мелких людишек?
Плоуг засмеялся, поднял бокал.
— Карина?
Она выходила на минуту в свой кабинет, а вернувшись, закрыла за собой дверь.
— Отправьте несколько бутылок в Министерство обороны, — распорядился Плоуг. — Теперь Аггер ничего не получит от поднятого ею шума. А затевать что-либо еще она не посмеет.
— Я должна вам кое-что показать, — сказала Карина, кладя на стол Бука записную книжку в кожаной обложке. — Я нашла это, когда разбирала перед заседанием совета личные архивы Монберга. Так странно — раньше я никогда ее не видела.
— Положите все это в коробку и отошлите министру на дом, — сказал Плоуг и налил еще вина в бокалы. — Держите, вы тоже заслужили.
— Я не хочу. Может, все-таки выслушаете меня? Монберг вел дневник. Я ничего об этом не знала. Тут только его размышления.
— Так, и что? — спросил Бук.
Она сделала глубокий вдох, приступая к самому важному:
— Я начала читать. Похоже, он знал Анну Драгсхольм лично. И встречался с ней. Недавно.
Она раскрыла маленькую кожаную книжку. Плоуг отставил бокал, Бук допил свой. Двое мужчин подошли к Карине.
— Вот номер ее мобильника. В последний раз они виделись в гостинице за несколько дней до того, как ее убили.
Бук прислонился к стене и зажмурился. Сладкий вкус победы уже пропал.
Он глянул на Плоуга, коснулся пальцами страницы.
— Проверьте всё, — приказал Бук. — Я выйду прогуляюсь.
Шесть часов, а низкое ноябрьское небо за окном уже потемнело. В гостиной дома Ярнвига Йонас играл со своими игрушками: пластмассовый танк, три солдатика, ружье, самолет-истребитель.
Луиза Рабен наблюдала за сыном из спальни через открытую дверь. Эти первые годы так важны, они определят всю его будущую жизнь. А что есть у ее ребенка? Отец, который неизвестно где. Мать, которая все свое время тратит на хлопоты о его освобождении. Жизнь в казарме, в окружении солдат. Йонас рос в мире, окрашенном в цвет хаки, наполненном рычанием боевой техники, топотом сапог и громкими приказами, где царили чинопочитание и строгая воинская дисциплина.
Мысли о свободе никогда не придут ему в голову. К ней самой такие мысли приходили все реже и реже. Она любила отца, любила Йонаса. И если суждено жить в клетке, то, по крайней мере, пусть эта клетка будет хотя бы удобной.