Убийство из-за книги (сборник)

Стаут Рекс

– Все кончено, – сказал я. – Я подумал, что вам будет интересно узнать. Присяжные заседали девять часов и наконец вынесли приговор: умышленное убийство. Как вам известно, его судили за убийство Рейчел Эйбрамс, а не вашего брата, но разницы никакой нет. Признавая его виновным в убийстве одного человека, ему вынесли тот же приговор, что и за убийство четверых.

– Понятно. Я рада, что все кончено. Спасибо, что позвонили.

– Так хорошо слышно, кажется, будто вы рядом.

– И вы тоже.

– Как у вас там? Идет дождь?

– О нет, вовсю светит солнце, тепло. А что, разве в Нью-Йорке дождь?

– Да.

Я, наверное, привез его с собой. Помните, какой у меня был вид в тот день, когда вы смотрели на меня сквозь щель?

– Еще бы! Никогда не забуду.

– Я тоже. Всего хорошего, Пегги.

– Всего хорошего, Арчи.

Я повесил трубку и снова скорчил гримасу. Какого черта, подумал я, лет эдак через двадцать ее благоверный, может, помрет, и, несмотря на возраст и вес, она станет моей.

Одной пули достаточно

Глава первая

Цвет ее лица мешал мне до конца поверить, что она действительно так напугана, как о том рассказывает.

– Может, я не ясно выразилась, – настаивала она, продолжая хрустеть пальцами, хотя я только что попросил ее прекратить это делать. – Я ничего не выдумываю, честное слово. Ведь однажды они уже подставили меня, так что вполне могут сделать это снова.

Возможно, эти слова тронули бы меня больше, проступи сквозь ее ровно окрашенные щеки хоть несколько бледных пятен: верный признак того, что сердце усиленно перекачивает кровь. Однако при первом же взгляде на нашу посетительницу мне невольно вспомнилась румяная круглолицая девушка из календаря, что висел в закусочной «У Сэма» на Одиннадцатой авеню. В одной руке красавица держала ведро, а второй оглаживала бок коровы, которую только что подоила или собиралась подоить. И девушка, сидевшая сейчас передо мной, была похожа на ту, с картинки, как две капли воды: тот же цвет лица, та же фигура и такой же общий флер невинности.

Прекратив наконец хрустеть пальцами, она сжала их в тугие кулачки, опустила руки на колени и возмущенно поинтересовалась:

– Неужто этот ваш Ниро Вульф и впрямь такой самодовольный индюк? Они явятся сюда уже через двадцать минут, и мне необходимо первой увидеть его! – Одним быстрым движением посетительница покинула кресло и оказалась на ногах. – Где он сейчас, наверху?

Я уже давно заподозрил, что имею дело с импульсивной особой, а потому, общаясь с ней, предпочел не усаживаться за свой стол, но занял стратегическую позицию между нашей гостьей и дверью, ведущей в холл.

– Вы это бросьте, – посоветовал я. – Когда вы стоите, вас начинает бить дрожь – я это заметил сразу, как вы вошли, – так что лучше присядьте. Я уже пытался объяснить вам, мисс Руни: эту комнату можно считать кабинетом мистера Вульфа, но весь остаток этого дома – его жилище. С девяти до одиннадцати утра и с четырех дня до шести вечера он простой обыватель, который наслаждается в оранжерее своими любимыми орхидеями. Поверьте, даже людям поважнее вас приходилось с этим мириться. Впрочем, мы с вами уже немного знакомы, и, похоже, вы славная девушка. А потому, пожалуй, я окажу вам услугу.

– Какую?

– Сначала сядьте и перестаньте дрожать.

Она снова уселась.

– Я сам поднимусь наверх и расскажу о вас мистеру Вульфу.

– И что вы ему скажете?

– Я напомню ему, что сегодня утром сюда позвонил человек по имени Фердинанд Поул, который договорился встретиться с мистером Вульфом ровно в шесть, предупредив, что прибудет не один, а в сопровождении еще четверых человек. Я скажу, что до назначенного времени осталось всего шестнадцать минут. Я также скажу боссу, что уже пришла девушка по имени Одри Руни – одна из этих четверых. Добавлю, что вы очень хороши собой (причем, вполне возможно, прекрасны не только внешне), но насмерть перепуганы, поскольку, по вашим словам, все остальные только делают вид, будто подозревают Телботта, а на самом деле намереваются подставить вас, и…

– Не все.

– Хорошо, кто-то из них. Я скажу мистеру Вульфу, что вы специально явились раньше назначенного времени, чтобы встретиться с ним наедине и сообщить ему, что вы никого не убивали, в частности Зигмунда Кийса, а также предупредить, чтобы он держал ухо востро с этими подонками.

– Нелепица какая-то… в вашем пересказе!

– Я постараюсь изложить все это прочувствованно.

Она снова покинула кресло, за три шага легко преодолела разделявшее нас расстояние, положила ладони на лацканы моего пиджака и запрокинула голову, чтобы вглядеться мне в глаза.

– Похоже, вы тоже очень милый человек, – с надеждой в голосе произнесла она.

– На вашем месте я не стал бы на это особенно рассчитывать, – сказал я и зашагал к лестнице.

Глава вторая

Фердинанд Поул говорил без умолку.

Разглядывая его, я развернулся в своем кресле спиной к столу; Вульф восседал за собственным рабочим столом слева от меня. Поул был раза в два меня старше. Заняв красное кожаное кресло напротив Вульфа, он закинул ногу на ногу так, что под брючиной обнажилось пять дюймов щиколотки и мы увидели носок. В этом человеке не было ровным счетом ничего интересного, разве что очень морщинистое лицо. Так или иначе, симпатий он у меня не вызывал.

– Мы пришли сюда все вместе, – вещал он весьма неприятным голосом, – поскольку нас объединяет единодушное мнение, что Зигмунда Кийса убил Виктор Телботт, равно как и…

– Вовсе не единодушное, – поправил его другой голос.

Голос этот был мягким и приятным на слух, а его обладательница просто радовала взгляд. Вот, например, подбородок у нее был настолько совершенным, что им можно было любоваться под любым углом. Я не усадил эту женщину поближе к собственному креслу по единственной причине: в дверях она ответила на мою радушную улыбку лишь поднятием бровей, и я решил послать красавицу к черту, пока она не научится хорошим манерам.

– Вовсе даже не единодушное, Ферди, – возразила она.

– Но ты же сама говорила, – обратился к ней Поул весьма недовольным тоном, – что одобряешь наш визит к мистеру Вульфу и тоже хочешь присутствовать на встрече.

Наблюдая за посетителями и слушая их, я сделал мысленную пометку: все они ненавидят друг друга. Эта женщина знала Поула лучше меня, поскольку обратилась к нему «Ферди», но наверняка, так же, как и я, считала его человеком малосимпатичным. Я почти простил ее, увидев, как возмущенно она поднимает на него брови.