Убийство из-за книги (сборник)
Шрифт:
Будь Хефферэн вежливым человеком, он спешился бы и повел лошадь в поводу. Однако, не испытывая ко мне ни малейшей симпатии, он поступил иначе. Не сходя со своего гнедого, он направился к парку, предоставив мне поспевать за ними на своих двоих; мало того, должно быть, этот тип шепнул своему скакуну, что им негоже опаздывать. В жизни не видел, чтобы конь шагал так быстро. Похоже, коп мечтал потерять меня из виду и впоследствии свалить всю вину на меня, но я припустил за ним изо всех сил, как заправский спортсмен, а потому, когда Хефферэн остановился на гребне невысокого холма, отстал не более чем на тридцать
Коп и теперь не пожелал сойти с коня. Если хотите продемонстрировать свое превосходство над собеседником, нет ничего лучше, чем говорить с ним, восседая на лошади.
Продолжая разговор, я постарался не показывать, что успел запыхаться.
– Значит, вы стояли здесь?
– Прямо тут.
– А он ехал себе на север.
– Точно, – показал рукой коп. – В том направлении.
– Стало быть, вы его видели. Но видел ли он вас?
– Да. Он поднял свой хлыст, и я помахал в ответ. Мы часто так делали.
– Но он не остановился, не посмотрел прямо на вас?
– Ни прямо, ни косо. Человек совершал прогулку верхом. Слушай, братец, – по тону полисмена я догадался, что беседа наша близка к завершению. – Меня один раз уже допрашивали ребята из убойного отдела. Хочешь знать, точно ли это был Кийс? Да, это был он. На своем собственном коне. В собственных ярко-желтых бриджах, каких ни у кого больше нет, в своем синем жакете и с черным котелком на затылке. И посадка у него особая: плечи сгорблены, стремена спущены. Это точно был Кийс.
– Понятно. Можно похлопать вашу лошадку по крупу?
– Нет.
– Тогда не стану. Однако от души надеюсь, что однажды мне выпадет шанс потрепать за шкирку лично вас. Когда нынче вечером я буду ужинать с инспектором, непременно замолвлю за вас словечко, правда не скажу какое.
Я зашагал прочь из парка и по Шестьдесят шестой улице вышел на Бродвей, где нашел аптеку с телефонной будкой, протиснулся к табурету и набрал свой излюбленный номер. Ответил мне Орри Кетер. Ну и ну, подумал я, он все еще там и, похоже, расположился за моим столом: очевидно, выданные Вульфом инструкции оказались неслыханно сложны. Я попросил позвать к телефону самого Вульфа и получил желаемое.
– Да, Арчи?
– Звоню, как и было задумано. Этот Хефферэн оказался гудвиноненавистником, но я проглотил обиду, наступив на горло собственной гордости. Итак, он готов поклясться в суде, что в то утро видел Кийса в том самом месте и в то самое время, какие указаны в протоколах. Полагаю, так оно на самом деле и было, но хороший адвокат расстреляет его в упор своими «если» и «но».
– Почему ты так решил? Мистер Хефферэн путается в показаниях?
– Никоим образом. Он свято уверен в том, что видел. Но видел-то он издалека.
– Повтори в точности, что он тебе говорил.
За годы практики я достиг определенного уровня мастерства, позволяющего без всяких заметок воспроизвести двухчасовой разговор практически слово в слово, и мне не составило труда пересказать близко к тексту ту короткую беседу, которая состоялась только что. Когда я закончил, Вульф лишь промямлил в ответ:
– Ах, вот как.
Затем наступила тишина.
Я ждал две минуты, прежде чем вежливо попросил:
– Пожалуйста, велите Орри убрать ноги с моего стола.
Еще минуту спустя голос Вульфа раздался вновь:
– Мистер Поул снова звонил, уже дважды, из офиса Кийса. Законченный болван. Отправляйся туда и повидай его. Адрес…
– Адрес я знаю. Какова цель нашего с Поулом свидания?
– Скажи, пусть не звонит больше. Я хочу, чтобы это прекратилось.
– Ясно. Я перережу телефонный провод. А что мне делать потом?
– Позвони снова, и мы решим.
В трубке громко щелкнуло. Я выбрался из кабинки и некоторое время стоял, бормоча что-то себе под нос, пока не заметил, что несколько девушек, примостившихся на табуретах возле фонтанчика с питьевой водой, – и особенно одна из них, с голубыми глазами и ямочками на щеках, – пялятся на меня совершенно бесцеремонным образом. Указав на нее пальцем, я сказал:
– Встречаемся в баре «У Тиффани» ровно в два часа. – И вышел из аптеки.
Поскольку мне все равно не удалось бы припарковаться поблизости от перекрестка Сорок седьмой улицы и Мэдисон-авеню, я решил оставить свою машину там, где она есть, и поймал такси.
Глава девятая
Один беглый взгляд на учреждение Кийса на двенадцатом этаже – и мне стало ясно, куда подевалась если не львиная доля прибыли, то уж сотня тысяч Поула наверняка. Стены и потолок выстилали панели из четырех видов светлой древесины, мебель была им под стать. Сиденья кресел для посетителей были обиты изысканной синей тканью, а в коврах можно было увязнуть, рискуя вывихнуть лодыжку. Повсюду – в стеклянных витринах вдоль стен, на постаментах, подставках и просто на столах – красовались образцы всевозможной продукции фирмы, от перьевых авторучек до моделей самолетов.
Услышав, что я разыскиваю мистера Поула, женщина с розовыми сережками окинула меня опасливым и укоризненным взглядом, но свой долг исполнила. После небольшой заминки меня пропустили в заветную дверь, и я оказался в самом начале широкого длинного коридора. Ни единой души мне здесь не встретилось, никаких подсказок мне не выдали, а потому пришлось действовать наобум. Для начала я решил неторопливо прогуляться по коридору, украдкой заглядывая во все распахнутые двери по обеим его сторонам. Внутреннее убранство помещений было выдержано в одном стиле, правда со значительными вариациями цветовой гаммы. В четвертом дверном проеме справа я увидел Поула, и тот немедленно воскликнул:
– Заходите, Гудвин!
Я вошел и оказался в просторном кабинете с тремя широкими окнами. Дизайнеры явно не были стеснены в средствах. Ковры белые, стены – черные, а огромный стол, занимавший всю противоположную сторону, изготовлен из эбенового дерева – это было видно невооруженным глазом. Из того же материала было вытесано и придвинутое к столу кресло, в котором восседал Поул.
– Где Вульф? – требовательно вопросил он.
– Там же, где и всегда, – ответил я, борясь с длинным ворсом ковра. – Дома, за столом, в своем любимом кресле.